На заседании губернского комитета Столыпин впервые высказался о путях модернизации российской деревни: экономика страны будет расти только через подъем сельского хозяйства.
При этом Столыпин подчеркнул:
«Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой – это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслима ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью».
Итак, нужна государственная воля!
Но не успел Петр Аркадьевич прослужить в Гродно и года, как был вызван в Петербург. Оказывается, Плеве, присмотревшись, решил выдвигать Столыпина в губернаторы Саратовской губернии, самой крупной и самой революционизированной.
Назначение уже было согласовано с Николаем П. О чем говорил министр внутренних дел с царем, догадаться нетрудно. Очевидно, Плеве привел доводы в пользу своей кандидатуры: образован, знатного рода, принципиален, понимает задачи текущего момента…
Однако Столыпину ехать в далекий Саратов не хотелось. Ему было интересно и в Гродно, тем более милое его семье имение Колноберже было неподалеку. А переезжать – это взваливать на плечи тяжелый груз. Выходило, что он не стремился к карьере.
Впрочем, Плеве не стал его слушать и заявил: «Меня ваши личные и семейные обстоятельства не интересуют, и они не могут быть приняты во внимание. Я считаю вас подходящим для такой трудной губернии и ожидаю от вас каких-либо деловых соображений, но не взвешивания семейных интересов».
В этих словах был вызов: мы будем говорить о нуждах Отечества и больше ни о чем.
Столыпин это понял.
Прощай, тихая Гродна!
Можно ли нам из нашего постсоветского времени полностью понять состояние образованного представителя политического класса той поры?
Полностью представить – невозможно.
Но почему, спросят нас, разве люди были не те?
Конечно, не те.
Во-первых, Россия была православной монархией и правил ею не избранный на четыре года президент, а царь, помазанник Божий, то есть представитель России перед Господом, защитник ее народа и «Хозяин земли русской».
Скорее всего, многие сегодня воспринимают эту роль российского императора с неприкрытой иронией. Но ведь тогда подавляющее большинство народа так не считало.
Во-вторых, промышленная революция затронула лишь тонюсенький слой населения и, хотя уже вызвала первые политические потрясения, еще не проникла в глубь неподвижного русского материка.
