Это то, чего она больше всего боялась. Сможет ли она провести последний разговор со Скоттом достаточно твердо, так, чтобы он понял: прошлого не вернуть?.. Эмили дала ему слово, пообещав встретиться завтра. А еще раньше бездумно и легкомысленно согласилась на его условия. Тогда у нее даже сомнений не было в том, кто из них победит.
Засыпая, Эмили, словно молитву, твердила одни и те же слова: «Я не сдамся». Она не должна сдаваться ни Скотту Грирсону, ни своей собственной слабости перед ним.
В пятницу Скотт ушел с работы позднее обычного. Дел было действительно много, но он задержался не только поэтому. Обычная рабочая суета позволяла ему не думать о завтрашнем разговоре с Эмили.
Вспоминая их последнюю беседу по телефону, он так и не смог понять причин странной озлобленности журналистки. Возможно, сознание собственной неправоты и нежелание признать ее сделали Эмили столь агрессивной?
Скотту хотелось позвонить ей, но он останавливал себя. Может быть, со временем она поостыла, к ней вернулась способность здраво мыслить. Во всяком случае, Скотт на это рассчитывал.
Поколебавшись несколько минут, он набрал ее номер. Она ответила сразу же после первого гудка.
– Алло, – холодным голосом ответила Эмили.
«Не спит, думает о завтрашней встрече, – улыбнулся Скотт. – Думает о том, что ей предстоит».
– Это я, – просто сказал он. – Скотт!
– Что ты делаешь? – спросил Скотт.
– Ммм… А зачем ты звонишь мне? Хочешь насладиться лишний раз своим триумфом и моим унижением?
Сейчас тон Эмили показался ему не столько агрессивным, сколько горестным, скорбным.
– Я не считаю тебя униженной, – ответил он.
– Вот как ты думаешь? – спросила женщина исполненным горечи голосом.
– Да, не считаю. Прости меня за дерзость, но я думаю, ты сейчас размышляешь о будущем, а не о прошлом.
– Ха, будущее!
– Я прав?
– Может быть.
– Говори конкретнее.
– Не собираюсь я тебе ни в чем признаваться, – отрезала она.
– Однако тебе все же придется это сделать. Не сегодня, так завтра, во время нашей встречи.
– Ладно, давай закончим этот разговор. Я устала и хочу спать. Спокойной ночи, Скотт.
– Спокойной ночи, Эмилка, – Скотт не удержался и назвал ее тем именем, которое было ей дано от рождения и которое он так любил.
Повисла тишина, которую нарушало только ее дыхание. Скотт вспомнил их близость в коридоре студии, тело Эмили в своих руках, ее дыхание на своей коже. Как бы ему хотелось, чтобы завтра это все повторилось…
– Зачем ты это сказал? Ты хочешь опять меня унизить? – спросила она наконец.
