Вальс кончился, и оркестранты сделали перерыв. В тишине слышалось шуршание переворачиваемых нот. Клара поднесла руку к щеке, чувствуя слабость от влажной жары зала. Или это было влияние на нее этого красивого человека, опьянявшего ее?
Он сразу же почувствовал ее состояние.
— Не желаете ли чего-нибудь прохладительного? В комнате, где подают ужин, есть чаша с пуншем.
— Пожалуйста, — ответила она.
Он подал ей руку, и она позволила ему отвести ее в комнату, где на длинном накрытом скатертью столе стояли разные сладости, живописные вазы с фруктами, сбитые сливки и гора замороженных персиков. На серебряных блюдах лежали дары моря, сыры, мясо, а также пирожные, карамель и ягоды.
Джентльмен подвел Клару к столу с пуншем и, наполнив чашу, подал ее Кларе. Она сделала три жадных глотка и только тут поняла, как жжет горло. Пунш был более горьким, чем любое вино.
Она постаралась, не поперхнувшись и не поморщившись, проглотить его и с вежливой улыбкой осторожно поставила чашку на стол. Она больше не хотела этого напитка, чем бы он ни был. Она не хотела, чтобы от нее пахло как от винокурни.
— Вам лучше? — спросил ее кавалер.
— Да, лучше. — Если не считать обожженное словно огнем горло. — Благодарю вас, — едва выдавила она из себя.
— Не желаете посмотреть Фюзели? Это в главном холле.
Она снова сглотнула.
— Не думаю, что мне следует оставлять мою…
— Вы не можете побывать в Ливингстон-Хаусе, не посмотрев на Фюзели.
Клара посмотрела на изящный изгиб его губ, услышала его соблазняющий голос и почувствовала, как ее охватывает волнение и желание следовать за ним, куда бы он ни повел ее.
— По-видимому, я могла бы пойти и взглянуть.
— «Взглянуть»! Какое очаровательное американское выражение.
Он подал ей руку, и она пошла с ним в главный холл, твердо решив, что только взглянет на Фюзели, затем вежливо поблагодарит своего кавалера и попросит проводить ее обратно к миссис Гантер.
Там, в холле, по углам шептались другие пары. Вся обстановка казалась Кларе какой-то нереальной. Дамы, словно чем-то очарованные, плыли по холлу, а джентльмены говорили приглушенными голосами. Маски придавали всему этому нечто мистическое, как будто их всех связывала страшная тайна.
Клара объясняла себе это странное ощущение несколькими глотками выпитого шампанского и того обжигающего напитка из чаши.
Ее красавец кавалер остановился перед картиной, висевшей у основания широкой витой лестницы.
— Вот она.
Клара подняла глаза.
— Это же «Ночной кошмар»!
