»>20.
Эти слова И. Д. Якушкина в передаче Жихарева почти дословно воспроизводят рассуждения автора «Семёновской истории»:
«Старый Семёновский полк состоял из офицеров большей частью образованных, исполненных самых благородных стремлений и глубоко возмущавшихся положением русского солдата. Заграничный поход, с одной стороны, развил в них чувство свободы, с другой — сблизил их с солдатами, прежние отношения к которым стали для многих уже невозможны <…>. Старый Семёновский полк — необыкновенное явление в летописях русской армии; это был полк, где не существовало телесного наказания, где установились между солдатами и офицерами человеческие отношения, где, следовательно, не было и не могло быть ни грабежа казны, ни грабежа солдат. По выправке солдаты были не хуже других гвардейских, но, кроме того, это был народ развитой, благородный и нравственный».
В бумагах И. Д. Якушкина, как известно, сохранился черновик его письма к Герцену, начинающийся со слов: «„Полярная звезда“ читается даже в Сибири, и ее читают с великим чувством; если бы вы знали, как бы этому порадовались…»>21
Это письмо свидетельствовало, что Якушкин, читатель «Полярной звезды», стремился быть одновременно и ее корреспондентом. «При этих строках, — писал он, — Вы получите стихотворение Рылеева „Гражданин“, которое, конечно, вам неизвестно и которое, если и известно в России, то очень немногим». Кроме того, И. Д. Якушкин прилагал к письму стихотворение Кюхельбекера «Тень Рылеева», а также пушкинские стихи «Во глубине сибирских руд…» и «Noel». («Ура! в Россию скачет…») Якушкин отозвался также на главу «Панславизм и Чаадаев» из «Былого и дум», напечатанную в 1-ой книге «Полярной звезды»:
«Свидание Чаадаева с императором рассказано у вас <…> не совсем точно. Чаадаев по прибытии в Лейбах остановился у кн. Меншикова, бывшего тогда начальником канцелярии Главного штаба. Император Александр не только не сердился на Чаадаева, но, напротив, принял его очень благосклонно и довольно долго толковал с ним о пагубном направлении тогдашней молодежи, признаваясь, что он, может быть, грешит, полагая, что Греч главный виновник Семёновского полка, и сознаваясь, что семе-новцы и в этом случае вели себя отлично.
Когда Чаадаев вышел от императора, кн. Петр Михайлович Волконский догнал его и сообщил ему высочайшее повеление ни слова не говорить князю Меншикову о своем разговоре с государем. По возвращении Чаадаева в Петербург Шеппинг
