6 января
Lieve Martin,
дорогой мой супруг, прости. Больше я так не могу. Когда ты прочтешь это письмо, я уже буду на пути в Амстердам. Я написала и Тео, чтобы поставить его в известность.
Не уверена, поймешь ли ты, но попытаюсь объяснить. Мне нужно пожить так, чтобы не оставаться вечной заложницей твоих страхов. Я устала, Мартин. Ты меня измучил. Уверена, буду по тебе скучать, но у меня появится хоть какая-то свобода. Сниму небольшую квартирку и распахну все окна, чтобы впустить солнце и воздух. Побелю стены, в комнатах расставлю цветы. Мне больше не придется входить в спальню с правой ноги и шарахаться от запаха хлорки на собственной коже и на всем, к чему я прикасаюсь. Мои вещи будут храниться в шкафах и комодах, а не в пластмассовых контейнерах, затянутых пленкой. Обивка мебели не будет протираться от непрерывной чистки. Возможно, заведу кота.
Ты болен, Мартин, но идти к врачу отказываешься. В Лондон я больше не вернусь. Захочешь повидаться — приезжай в Амстердам. Но для этого тебе придется выйти из квартиры, так что вряд ли мы с тобой увидимся.
Сколько могла, я терпела.
Всего тебе доброго, любовь моя.
Марика.
Мартин не выпускал письмо из рук. Случилось самое страшное. Это не укладывалось в голове. Она ушла. И больше не вернется. Марика. Он медленно согнулся в поясе, в коленях и осел на пол у письменного стола, подставив спину ярко-желтому лучу настольной лампы и накрыв лицо письмом. «Любовь моя. О любовь моя…» Все мысли куда-то ушли, осталась только зияющая пустота, словно океан отхлынул в преддверии цунами. Марика.
Марика сидела в поезде, уносящем ее из аэропорта Скипхол, и смотрела на плоскую серую местность, которая скользила за окном. Из низких туч лил дождь. «Я почти дома». Она взглянула на часы. Надо думать, Мартин уже обнаружил письмо. Достав из сумки мобильник, Марика открыла крышку. Непринятых звонков не было. Она щелчком захлопнула крышку. Косые струи дождя сбегали по оконному стеклу. «Что я наделала? Прости меня, Мартин». Но она уже знала, что, оказавшись дома, не пожалеет ни о чем, а домом ей мог теперь стать только Амстердам.
Роберт провел специализированную экскурсию по Западному некрополю Хайгейтского кладбища для группы антикваров из Гамбурга и теперь стоял у арки главного входа, ожидая, пока туристы накупят открыток и заберут вещи — тогда можно будет их выпроводить и запереть ворота. Зимой, в будние дни, экскурсии проводились только по предварительным заявкам. Он любил тихую обыденность этого несуетного времени.
