Кузнечиха застрекотала:
— А пойди ты, пойди, Кузьма Федорович. Может, княжий-то кузнец надолго занемог, еще работенка перепадет.
— Баба, — говорит кузнец, — и понятие у тебя бабье. Может, это все обман? Я этого мальчишку уже раньше видал с Ядрейкой, с разбойником. Может, они это нарочно выдумали? И конь не расковался и кузнец здоров?
А кузнечиха — ох, хитра была! — вторит ему в голос:
— Вот и я то же говорю. Они, безобразники, и не такое выдумывают. С них станется, таковские. Не ходи, Кузьма Федорович, не надо ходить!
— Дура, — говорит кузнец. — Как же я не пойду, когда я князю требуюсь? Да куда же мальчишка девался? Только что здесь был и как сквозь землю провалился.
— Ой, не ходи! — причитает кузнечиха. — Может, и мальчишки никакого не было, привиделся нам со сна.
— Обоим, что ли, враз привиделся? — говорит кузнец. — Такого не бывает. Ну, я пошел. И без провожатого дорога известная.
Только кузнец скрылся из глаз, Вахрушка из кустов вынырнул и говорит:
— Пожалуйте, тещенька, ключ от замка, которым Настасья Кузьминична замкнута.
— Какая я тебе теща? — говорит кузнечиха, а сама ключ протягивает.
А на задах уже Ядрейка ждет с конями. Посадил он Настасью впереди себя, на другого коня Вахрушка взгромоздился.
Поскакали!
К полудню прискакали они в княжеское село, в пригородное.
Ядрейка Настасью с коня снял, под дерево посадил, сам побежал с попом договариваться.
Настасья сидит бледная, глазки голубые распахнула, ротик открыла, тяжело дышит, будто рыбка, из морской глубины вынутая, на сухой песок выброшенная. Её, бедняжку, от страха да от тряски укачало.
Впервой пришлось на коне скакать, она непривычная была.
Сидит она, стонет, просится:
— Домой хочу…
А Вахрушка ее уговаривает:
— Потерпи, Настасья Кузьминична! Вот сейчас повенчаетесь и домой поедем. Утри глазки-то! Сейчас я тебе водички принесу испить.
— Принеси, Вахруша! Тошно мне!
Побежал Вахрушка за водой, видит: впереди женщина идет, два ведра с водой несет на коромысле. Он ей вдогонку кричит:
— Постой, погоди, дай водицы ковшик. Девушка, вишь, сомлела, надо ее в чувство привести.
Женщина остановилась, повернулась, взглянула на него. А как взглянула, руками взмахнула, коромысло уронила, воду расплескала, не своим голосом вскрикнула:
— Вахрушенька, ты ли это?!
— Ой, матушка!
Стоят они, смотрят друг на друга, глазам своим не верят.
А как поверили, друг к дружке кинулись, обнялись. Вахрушкина мать от радости плачет, Вахрушка от счастья смеется, никак не остановится. Привелось встретиться, радость-то, радость какая!
