В тот вечер мы долго сидели за столом. Передо мной лежал новый букварь и тетрадка. Ярко горела лампа.
Учитель, водя пальцем, объяснял:
— Это стена. Это навес, крыша. Под навесом лежит мешок с крупой. Покажи, где стена.
— Вот.
— Где навес?
— Вот.
— Где мешок?
— Вот здесь.
— Хорошо запомни… Буква с навесом: «Б». Ее читают губами громко: «Б! Б!»
Я хотел улыбнуться, но щеки какие-то деревянные.
— Где буква с навесом?
— Вот, пожалуйста.
— Молодчина. Теперь прочитаем ее.
Я надулся, как пузырь.
— Б! Б! Б! Б!
В середине зимы, в один из морозных дней, пошел я к товарищу Кюрседи.
Тостай показал дорогу:
— Тут недалеко, вниз по улице. Когда подойдешь, увидишь: невысокий дом с деревянной крышей — партийный комитет.
Январский мороз. Земля укутана сухим туманом. Остановись на минуту, прислушайся — ничего не слышно. Но потрудись еще послушать, и ты проникнешь в тайну зимней тишины: мороз прокаливает землю так глубоко, что вокруг тебя все мертвое тихо потрескивает, а все живое тихо шипит и еще тише, еле слышно, вздыхает.
Я шел вниз по улице и тер щеки, пряча нос в домик из негнущихся пальцев.
Из тумана выпархивали пичужки и, немного пролетев, садились на снег.
Я подошел к невысокому дому с деревянной крышей и открыл дверь. За длинным столом сидели люди. Некоторые посасывали чубуки в железной оправе. Все они слушали стоявшего у стола невысокого бритого человека в дешевом синем халате.
Я отдал честь.
— Здравствуйте.
Мужчина в синем халате обернулся в мою сторону:
— Если не спешишь, подожди. Кончим собрание — послушаем тебя.
— Я не спешу…
Он обратился к товарищам:
— Думаю, пусть присутствует. На дворе холодно.
Все согласились.
Товарищ в синем халате заговорил опять:
— Продолжаю. Они говорят: «Партия не нужна, партия лишняя, большие расходы содержать партию» — и так далее. Ясно: они хотят вернуть обратно старое время. Никогда не позволим! Оставаться нам без партии — все равно что ребенку без отца, без матери. Нам говорят: «Отец и мать не нужны, отец и мать лишние, большие расходы содержать родного отца и родную мать». А мы говорим: «Отец с матерью дают нам жизнь, выносят нас из беды, а сами ходят в халатах из далембы и живут в черных юртах». И мы спрашиваем этих крикунов: «А вы нужны? А вы не лишние? А содержать вас легко? Небось никто из вас никогда не ходил в далембе, а всегда ходил в шелку и в парче, в куницах и соболях. Небось никто из вас никогда не жил в маленьких черных юртах, а всегда жил в больших белых юртах и шатрах. Небось никто из вас не обходился зимой и летом чистой водой из родника — каждый из вас больше пил чашу с добрым кумысом или с хмельной аракой. Чего же вы от нас хотите? Чтобы мы смотрели молча, как вы достаете из-за шелковой пазухи острый камень и начинаете убивать нашего отца и нашу мать? Да? Нет! Этого от нас не ждите». Вот что мы скажем. Я кончил.
