"Святая простота!" - подумал Олег.
Гордая душа все еще себя и свои чувства ставила выше окружавших.
День, однако, не принес ничего нового. Дали отбой.
В камере смертников никто не засыпал тотчас после отбоя: настороженное ожидание отгоняло сон, и лишь после того как проходили те первые часы, в течение которых всего чаще являлись за приговоренными, или когда конвой уже удалялся, сон смыкал усталые веки измученных людей.
Лежа на койке, Олег внимательно вслушивался в тишину, царившую в коридоре. Прошло около часа, и вот гулкие тяжелые шаги, еще отдаленные, коснулись его слуха.
"Идут", - подумал он.
- Идут, - проговорил кто-то, и головы начали подыматься.
- Принесла нелегкая, - отозвался кто-то из уголовников.
Шаги неумолчно приближались, и вот послышались обычные переговоры с надзирателями и бряцание затворов.
"В этот раз не минуют", - подумал Олег, все так же вслушиваясь.
Тронули затвор, и в бряцании его прозвучала та же неумолимость.
Послышалась команда:
- Семенов Илья!
За стариком! С невольным участием и симпатией Олег повернулся к нему, забыв на минуту о себе.
- Никак, меня? Экая оказия, Господи Батюшка! Как же так оно получилось? - забормотал он крестясь.
- Вот тебе и Анастасия Узорешительница! - крикнул один из уголовников.
Олег только что хотел осадить того, кто позволил себе этот выкрик, но как раз услышал:
- Дашков Олег!
Легкий озноб прошел по его спине.
- Я, - откликнулся он и встал. - Ну, старик, пойдем! Кто-то в самом деле стоял у двери в ту ночь, только слов мы с тобой не поняли.
Больше никого не вызвали. Из коридора вывели в другой коридор, а потом на лестницу, где уже стояла готовая партия и вооруженная охрана. При выходе на тюремный двор свежий, живительный воздух коснулся лица. В груди - словно туго натянутая пружина. Он думал - тут же поставят в ряд, но увидел три "черных ворона"; их погрузили. Опять отсрочка - куда-то повезут. Это, кажется делается в Разливе...
Натянутая пружина несколько ослабела, и снова закружились мысли о семье: "Ася придет справиться... ведь брякнут ей без подготовки. Сейчас уже седьмой месяц - не случились бы преждевременные роды!"
Кто-то рядом с ним сказал:
- Товарищи, а что если нас на вокзал - и в лагеря?
- Ну, да! На вокзал! Как же! Приказа о помиловании не зачитали, вещей забрать не велели... С такого паровоза прямое сообщение на тот свет.
Один старый мужчина вдруг зашатался и взялся за голову. Oлeг поддержал его.
