с большим чувством говорил о сотнях тысяч убитых и замученных, о неслыханных страданиях, которым подверглись при оккупации «наши люди», но что среди замученных огромный процент, вероятно, подавляющее большинство составляли евреи, он не упомянул ни одним словом. Не только Украина после Гитлера осталась «без евреев»; для них не нашлось и маленького места и в обширном докладе главы украинского правительства.
Чем диктовалась эта политика фактического отказа от борьбы с гитлеровским антисемитизмом? Открыто эта политика никогда не защищалась и не мотивировалась. Но, присматриваясь к ней ближе, нетрудно отдать себе отчет в ее мотивах. Она, конечно, не была продиктована симпатиями к гитлеровской политике истребления евреев. Подозревать руководителей советской политики в таких симпатиях нет решительно никаких оснований. Рациональной основой охарактеризованной выше советской политики — вернее, ее псевдорациональной основой — несомненно было опасение, что открытая и решительная борьба против гитлеровской политики истребления евреев облегчит Гитлеру пропаганду борьбы против «иудео-большевизма». Но психологическая почва для политики пассивности по отношению к воинствующему антисемитизму Гитлера была, вероятно, в значительной мере подготовлена распространением в верхних слоях советского общества в последние годы перед войной того ползучего полускрытого антисемитизма, о котором речь шла выше, в главе четвертой.
Это была страусова политика. Замалчивание антисемитизма пред лицом бешеной гитлеровской антисемитской пропаганды — пропаганды не столько даже словом, сколько делом — психологически обезоруживало массы перед натиском антисемитизма и создавало психологию фактического его толерирования. Этим облегчался бурный разлив антисемитских настроений не только в оккупированных областях, но и далеко за их пределами. Так отказ от борьбы с антисемитизмом не только не затруднил гитлеровской пропаганды, но имел как раз обратное действие.
И на Украине, например, антисемитизм в годы войны фактически стал популярной формой украинского сепаратизма. До какой степени это развитие встревожило в конце концов советские власти, видно из того, что вскоре после освобождения Украины советское украинское правительство предложило — безуспешно — амнистию украинским крайним националистам, боровшимся против Красной Армии и принимавшим активное участие в осуществлении — частью в сотрудничестве с Гитлером, частью параллельно с ним — политики истребления евреев
