Ян до вечера не появлялся. После ужина Лорел ушла спать, а я отправилась в библиотеку, самую уютную комнату в доме, и, затопив камин, уселась перед ним с книжкой сэра Вальтера Скотта. Обычно рассказы о благородных шотландских лордах и леди увлекали меня, но с недавних пор все меньше. События, происходившие со мной в действительности, не давали рыцарской романтике захватить воображение. Поэтому, хотя дрова весело потрескивали, а перед глазами белели страницы, я скользила глазами по строкам, почти не воспринимая прочитанное.
Потом дверь вдруг открылась и вошел Ян Прайотт. Я едва не выронила книгу. В этом доме я начала шарахаться от собственной тени.
— Я так и думал, что вы здесь, — сказал он вместо приветствия. В голосе звучала безысходность.
Он развернул стул и уселся на него верхом, лицом ко мне, сложив руки на спинке стула. На лбу Яна залегли горькие складки. Он выглядел усталым, разочарованным и каким-то надломленным.
Прайотт так долго молчал, что я осторожно заговорила сама:
— Вы видели Лиен? Что она сказала?
— Только то, что крис два дня назад пропал. Говорит, что ходила в Гавань, а когда вернулась, его уже не было. Она хотела сказать мне об этом при встрече, но я так давно ее не навещал…
Я почувствовала, что в словах Лиен должен был прозвучать упрек.
— Значит, она отрицала, что изрубила статую?
— Вот именно. И даже очень рьяно. Правду она говорит или лжет, утверждать не берусь. Я помню, как гладко она лгала капитану, когда ей было нужно. А вообще она очень удручена, обижена и рассержена.
— Рассержена на вас?
Он глянул на меня, и я опустила глаза, уставившись на страницы книги. Я хотела завоевать дружбу Яна, а не его любовь. Я знала: нужно обязательно дать ему понять это. В нем чувствовалась сила воли, которую в этом доме приходилось подавлять. Он способен взять себя в руки. Ян — спокойный человек, но не слабый. И все же мне не хотелось причинять ему новую боль, когда не зажила еще прежняя душевная рана.
Не поднимая глаз, я повторила вопрос:
— Так Лиен на вас сердита?
— Она сердита и на меня, и на вас тоже. Думаю, она понимает, что со мной происходит. Она сердита и потому, что капитан обманул ее. Лиен привыкла считать себя главной наследницей и не лишена алчности. Но я ее не виню.
Я не стала спрашивать его, почему за это нужно винить.
— Брок тоже думает, что статую изуродовала не она, а его мать, — сказала я.
По-видимому, Ян не учитывал такой возможности. Вероятно, поначалу он был твердо уверен в том, что это сделала китаянка, и даже не рассматривал версии о других предполагаемых виновниках.
