Медленно тронула машину, свернула направо, в тихий двор, и резко нажала на газ, повернула с классическим визгом тормозов, едва не сшибла прохожего. Вырвалась на пустую улицу, увидела в зеркальце, далеко позади, радиатор «Датсуна» и вновь выжала полный газ, свернула в переулок на красный свет, погнала наудачу, свернула, еще свернула, резко развернулась на сто восемьдесят градусов, снова проскочила на красный свет…
И оторвалась, конечно. Однако без всякой уверенности, что и в этот раз избавилась от преследователя, так что следовало выиграть во времени.
Минут через двадцать она и без подсказок Жени поняла, что достигла нужного района.
Вокруг красовались — если только это слово уместно — огромные и унылые дома из серых бетонных плит, одинаковые, как мелкие монетки, изрисованные надписями и картинками этажа до третьего. Улицы усыпаны разнообразным мусором, колеса машины мерзко по нему шуршали. И Марина внимательно следила за дорогой, чтобы не проткнуть покрышку, наехав на ржавую острую железяку, которых тут валялось предостаточно. Других машин почти не было. Те, что поновее и покрасивее, проскакивали на большой скорости, развалюхи ехали гораздо медленнее — сразу видно, здешние. Там и сям торчали кучки неряшливо одетых парней, провожавших машину цепкими специфическими взглядами. Брели пьяные, справа бушевала нешуточная драка, человек на двадцать, в воздухе мелькали не только палки с велосипедными цепями, но и доски. Марина специально притормозила, присмотрелась, хмыкнула — ничего интересного, крайне убогая по исполнению махаловка, и нажала на газ. Покосилась на пригорюнившуюся Женю, фыркнула:
— Не нравятся социальные низы, благородная госпожа?
— Дрянь какая…
— Даже жаль, что я не коммунистка, — сказала Марина. — А то прочитала бы тебе лекцию о классовой эксплуатации и революционной ситуации.
— Какая тут революционная ситуация? Этому стаду ничего не надо, кроме дешевой водки!
— Вот тут ты ошибаешься, — сказала Марина. — Им еще нужна и дешевая закуска, точно тебе говорю. Ну, показывай дорогу.
— Эти сараи все на одно лицо. Ага, вон табличка… Сейчас — направо, вон туда…
— Туда?
— Ага. Вон там, где пьяный лежит. Помоему, тот подъезд…
— Потвоему или точно?
— Точно.
Предосторожности ради Марина остановилась через два подъезда от нужного. Вышла, захлопнула дверцу и задумчиво огляделась, морщась от устойчивой вони, заливавшей все вокруг. Нельзя было определить, чем именно воняет — всем сразу, что только можно вообразить.
