— Здорово, бугай! — сказала она великану, ухмыляясь во весь рот.
— Привет, телка! — жизнерадостно отозвался Степан, попрежнему поливая ее некорректными взглядами. — Ну и жопа у тебя в эти трусах, так бы и покусал…
— Это не трусы, а шорты, — сообщила она. — Запомнил, дурная башка?
— А какая разница? Я бы с тебя содрал что трусы, что шорты, и уж влупил бы от всей души!..
— Размечтался, здоровила! — фыркнула она с обаятельной улыбкой. — Иди своего дедушку трахни!..
— Он давно на кладбище.
— Так выкопай, лентяй! — доброжелательно посоветовала Марина, опустилась в темновишневое кресло и блаженно вытянула нога. — Или мозоли боишься заработать?
Они какоето время сидели молча и широко улыбались друг другу — одного поля ягоды, два сапога пара, слаженно чихавшие на неоэтику. Потом Марина с любопытством спросила:
— Судя по тому, как мы вольно беседуем, новых «жучков» тебе «внутряки» не насовали?
— А куда они денутся, сестренка? — пожал Степан могучими плечами. — Насовали, конечно.
— Выковырял?
— Зачем? Простонапросто внес некоторые усовершенствования. Взял да и подключил к ним свои игрушки. Теперь они по всем микрофонам круглосуточно слушают симфонии Бетховена, а камеры двадцать четыре часа в сутки транслируют вид на морское побережье…
— Ну, ты умный как я не знаю что, — сказала Марина с уважением. — Неприятностей не будет?
— С чего бы вдруг? Они ведь все свои «жучки» всаживают абсолютно незаконно. Пусть, если есть охота, идут и жалуются начальству — мол, уймите вашего чертова великана, чтобы не издевался над нашей незаконно установленной аппаратурой… Перетопчутся!
— Посоветуй этот фокус Дэну.
— А пошел он к черту, сестренка, откровенно говоря, — сказал Степан. — Хватит и того, что я — хороший спец и прекрасно выполняю свои нелегкие обязанности. А вот на посторонние темы я с ним говорить никогда не буду. И сближаться тоже. Потому что наш Дэн из хозяев, ясно тебе? Из чертовых эксплуататоров. Он ходил с кнутом, а мои предки — с мотыгой. — Степан подпер ладонью щеку, наклонился вправо и гнусаво запел:
Енота поймать нелегко, нелегко, хайхайэйхо… Хозяин смеется, а луна высоко, хайхайэйхо…
Уяснила? Ты — другое дело, к тебе я отношусь нежно и трепетно, сестренка. — Он широко ухмыльнулся. — Ты шваль. Девка из дикой глухомани, родившаяся, когда наша страна разваливалась на две дюжины еще более дикарских. Мы с тобой — одного пошиба зверюшки, это только некоторые думают, что своим разгулом неоэтики чтото там хоть чуточку искупили. Если бы ты еще не ломалась и дала себя трахнуть… Щ чего тебе стоит, подруга? Я наслышан, как ты жила годочков до десяти, когда у вас там была заваруха — в развалинах, крыс трескала, хер сосала у каждого встречного за конфетку…
