Светка все меньше и неохотнее работала по дому. А после сдачи за девятый класс почти совсем перестала заниматься хозяйством. И отец не поддерживал нас с мамой, когда мы жаловались ему на Светку. Но это бы еще ничего: мы справлялись и втроем, хотя мне и обидно было, что Светка у нас вроде белоручки-госпожи. Главное, что она явно отрицательно относилась ко всему, что мы делали, и я никак не могла понять, на что же тогда она рассчитывает в жизни, откуда будет брать деньги. Хорошо быть, конечно, инженером, но Строгов с Киселевым живут хуже нас. И ведь надо еще поступить в институт, проучиться в нем чуть ли не шесть лет. После окончания могут отправить куда-нибудь в Сибирь. А чтобы стать ученым, надо учиться всю жизнь. Учеба же была для меня тяжкой обязанностью, скучным, трудным этапом в жизни. В то время я считала так: если всю жизнь учиться — когда же по-настоящему жить?
Но Светка — я бы никогда не посмела так разговаривать с родителями — однажды спокойно, выложила им что-то похожее на слова Киселева:
— Вы работаете много и умело. Я не против этого. Но ведь дом и хозяйство отнимают у вас столько времени! Я хочу, чтобы вы поняли: если бы все люди жили, как живет наша семья, человек до сих пор бегал бы голый с каменным топором в руках.
— Погоди, три-четыре, но чего же ты хочешь?..
— Я ведь не отказываюсь помогать маме. И всегда буду помогать, если время свободное: я даром хлеб есть не хочу.
— Ты давай яснее.
Светка поправила очки, посмотрела нам прямо в глаза и решилась:
— Мелко это все… Ненастоящее это.
— Да ты что? Поили-кормили!..
— Погоди, мать, три-четыре… А что же тогда настоящее?
Светка взяла со стола какой-то учебник по радиотехнике, ничуть не испугавшись, протянула его отцу:
— А вот, например, такие книги писать… Или придумать что-нибудь вроде электродвигателя.
— Его уж до тебя придумали!
— Погоди, мать. А если… не придумаешь?
— Ты дом строил — не боялся, что при пожаре он сгореть может?
— Так, три-четыре…
И когда мы учились в последних классах школы, не было уже такого, чтобы мы со Светкой забирались друг к другу в кровать и шептались чуть не до рассвета…
