— Только потому, что он узнал правду о себе?
— Не только. Сходство с королем, его братом, было фантастическим.
— Вы близко видели принца?
— Так же как тебя. Только у Филиппа — так зовут второго принца…
— Да, я знаю, — проговорился Рауль.
— Только у Филиппа глаза 'не те' .
— Я понял, — сказал Рауль, — Вы правы, мама. Я видел глаза принца.
Действительно `'не те' . Не те, что у Людовика.
— Но откуда ты знаешь его имя?
— От кого, точнее. От Роже де Шаверни.
— Ты встречался с Роже?
— Да, мама, совсем недавно. Роже предлагал мне мятеж…нет, мятеж не то слово, — поправился он, — восстание за попранные права Филиппа Бурбона. Жаль, что я тогда отказался. Но я не верил в существование принца!
— Я вижу, ты так до конца и не понял, какой опасности подвергаются посвященные в тайну королевской семьи. Если бы не боязнь за тебя, разве я стала бы скрывать столько лет наш брак, твое происхождение? Я владела убийственными тайнами. И сама удивляюсь, что жива до сих пор. Поэтому я и молчала. Я не хотела, чтобы тебя убили.
— За что?
— За то, что ты мой сын, и я слишком много знаю о наших королях!
— Так вот в чем дело…
— А в чем же еще?
— Спасибо, короли, — саркастически произнес Рауль.
— Но скажи, что за восстание задумал Роже?
— Роже — подчиненный Арамиса. Когда план Арамиса в Во провалился, Роже остался не у дел. Ну и — решил действовать на свой страх и риск. А для этого начал искать главу заговора. Одним из возможных вождей восстания они намечали меня. О, если бы вернуть наше ночное совещание у церкви Сен-Жермен-де-Пре! Если бы я тогда уже знал все эти факты, клянусь честью, матушка, мы уже начали бы боевые действия за жизнь и свободу принца Филиппа! Но увы — возврата нет. У меня обязательства перед Бофором.
— Только перед Бофором? — как бы вскользь спросила Шевретта.
— Да. Пока только перед Бофором.
— Пока?
— Там видно будет, — уклончиво ответил Рауль.
— Значит, связь с Роже прервалась? — вернулась к прежней теме герцогиня.
— Не совсем, — сказал Рауль, — Я мог бы установить с ним контакт. Роже и его отряд в Париже и готовы начать действовать. Мы условились о сигнале в случае экстренной связи.
И Рауль назвал матери условный сигнал — букет с колосьями и лилией в окне Дома Генриха Четвертого.
— Занятно, — сказала Шевретта, — Мы подумаем, что тут можно сделать.
— Кто — мы? — спросил он тревожно.
И вновь загадочная лукавая улыбка промелькнула по губам Шевретты.
