— Кто остальные? — прошипел де Фуа, — Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
— У Бражелона, — заметил маркиз, — Всегда была безупречная репутация.
Де Фуа еще больше разъярился:
— Вот именно — была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
— У вас, генерал? — удивился маркиз.
— Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
— А-а-а, вот вы о чем, — протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
— Я знаю эту историю, — сказал маркиз, — Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…
— Что я?
— Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
— Успокойтесь, маркиз! — усмехнулся де Фуа, — Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
— Что вы мне сообщите?
— То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
— Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили — как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
— А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя — барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь белый свет!
Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
— Я ваш, господа.
Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.
