— Тебе не нужно защищаться передо мной, — сказал Джейк, чувствуя, что она пытается это сделать. — Я никогда не был родителем, и я определенно не собираюсь заводить детей.
Она на мгновение отвернулась к окну, потом снова посмотрела на него, но ничего не сказала.
— Думаю, это задело во мне чувствительную струну, — объяснил Джейк, чтобы она поняла его реакцию. — Я практически растил себя сам благодаря моему отцу-военному и музыкантше-матери.
— И тебя это обижает. — Это был не вопрос.
Он пожат плечами:
— Это не важно. Все это уже в прошлом.
Выражение ее лица говорило, что она не верит ни единому слову из этого утверждения.
— Я могла слышать о твоей матери?
— Ариэль Габриэлли.
— Ариэль Габриэлли! — Она удивленно уставилась на него. — Это поразительно! Я хочу сказать, я никогда…
Он нажал на тормоз перед знаком «стоп» и посмотрел на нее, удивившись ее замечанию.
— Я люблю ее музыку, — сказала она, изучая свои ногти. — Когда я работаю, я включаю музыку, которая соответствует настроению моей картины. Я раньше использовала «Виста витале».
— Она привязчивая, правда? — Джейк нажал на акселератор. Он не знал, что думать об этой женщине. — Послушай, может быть, мы встречались раньше?
Она подняла голову:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты когда-нибудь бывала на концертах Ариэль?
Она кивнула.
— Может быть, дело в этом, — сказал он. — Я не могу отделаться от мысли, что видел тебя раньше.
— Ты тоже играешь?
— Повтори вопрос, пожалуйста? — Его мозг все еще работал над загадкой, почему она так ему знакома.
— Ты музыкально одарен?
Он покачал головой:
— Я оставляю это людям, которыми руковожу. В моем теле нет творческой косточки.
Она вскинула голову.
— Что-то мне трудно в это поверить. — Она провела пальцем по его бедру. — Готова поспорить, что ты очень, очень творческий…
От этого прикосновения его тело воспламенилось. Он накрыл ее руку своей и удержал ее на бедре. Рука лежала недостаточно близко к тому месту, где ему больше всего хотелось, чтобы она коснулась его, однако он почувствовал огонь, нарастающий в его паху.
— Давай узнаем, — сказал он, делая последний поворот на дорогу к мотелю, который он заметил ранее.
Он будет исследовать ее тело и наслаждаться тем, как она воздействует на него. Когда наступит утро, она сядет за руль своего «хаммера» и умчится прочь. Так что была она или нет плохой матерью, была или нет сумасшедшей, творческой натурой, каких он поклялся избегать, все это не имело значения. Имело значение только соединение двух тел, наслаждение моментом, чувственная радость.
