Сидоров продолжал:
— Дизельная электростанция — сердце Востока, система отопления — кровеносные сосуды. Представляете, как ухаживают врачи и няньки за единственным наследником престола? Так за нашей дизельной уход должен быть лучше! Потому что выйдет из строя дизельная — и жизнедеятельность станции может быть поддержана не больше чем на тридцать-сорок минут: трубы отопления, радиаторы будут разорваны замёрзшей водой, и никакие шубы, свитера и спальные мешки не спасут от лютого холода.
— А как же в такой ситуации спасаться от насморка? — забеспокоился неугомонный Арнаутов. — Придётся для разогрева играть в пинг-понг!
— Какой там пинг-понг? — обиделся за Восток молодой физик Тимур Григорашвили, коренастый силач с большими и наивными голубыми глазами. — Человек говорит, что дышать нечем и холод собачий, а ты будешь гонять шарик?
Восточники мне понравились. Почти все они, даже совсем молодые ребята, имели на лицевом счёту годы зимовок либо на Крайнем Севере, либо в Антарктиде; на Восток они пробились через острую конкуренцию — Сидоров отбирал людей исключительно по деловым качествам; за исключением двух-трех ребят, не без труда скрывавших неуверенность, никто не содрогался перед муками будущей акклиматизации, а если и вёл разговор о ней, то без бахвальства, но с юмором — как волевой и мужественный человек перед операцией.
За время беседы я несколько раз ловил на себе испытующие взгляды Сидорова: не напуган ли писатель до полусмерти. Буду предельно искренен: когда Василий Семеныч перечислял явления, сопровождающие акклиматизацию, я не без ужаса воссоздавал их в своём воображении и в одну минуту пережил головокружение, мелькание в глазах, удушье и прочие прелести, делающие жизнь прекрасной и удивительной. Но чтобы бессмертная душа ушла в пятки — этого не было, она оставалась почти на положенном месте, решив, видимо, про себя, что страдать будет всё-таки не она, а тело. Поэтому я вместе со всеми улыбался, шутил и резвился, изображая рубаху-парня, прошедшего такие огонь, воду и медные трубы, по сравнению с которыми Восток — лёгкая разминка перед марафонским бегом. Но спокойствия на душе не было: начальник станции, представив меня собравшимся, ни словом не обмолвился ещё о нашей договорённости. Может быть, он передумал?
И вдруг, взглянув на часы, Сидоров сказал:
— Через пять минут обед, остаётся последний вопрос… Борис, что к концу зимовки ценилось у нас на вес золота?
— Конечно, картошка, — ни на секунду не задумавшись, ответил Сергеев.
