абсолютно холодный и циничный взгляд. Маска — понял я. Корчил из себя
безобидного и увлеченного, ждал пока расслаблюсь. И не прогадал, я попался как
ребенок.
— Душу, конечно, — серьезно сказал академик. — Я хорошо заплачу. Думаю, тысяча
долларов в самый раз. Неплохие деньги за такую безделицу.
Платон полез в карман пиджака, вытащил толстую пачку помятых зеленоватых купюр.
Потрусил у меня перед носом, жестом фокусника спрятал обратно. Подмигнул и
ухмыльнулся.
— Интересно, — пробормотал я. — А договор?
— Конечно-конечно! — заторопился Платон, вытащил из другого кармана пару жутко
измятых листков с мелким текстом. — Я предусмотрел. В двух экземплярах, по
закону и никакого обмана.
— Расписываться надо кровью? — полюбопытствовал я.
— Вы поражаете догадливостью, Саша! — восхитился историк, тряхнул козлиной
бородой и обнажил кривые желтые зубы в улыбке. — Так что? По рукам? Тысяча
долларов на дороге не валяется.
В груди родился гнев, но тут же затух, испарился. В голове замелькали холодные и
спокойные мысли. Сохраняя невозмутимый вид, я взял одну бумажонку из рук
Платона, просмотрел. Стандартный договор купли-продажи. Покупатель обязывался
выплатить должную сумму, продавец — предоставить в полную и безоговорочную
собственность покупателю астральную сущность, впредь называемую «душа»… Оторвал
взгляд от строчек. Платон напряженно следил за мной затаив дыхание. От образа
добродушного прохожего не осталось и следа.
— Хорошая бумажка, мягкая… — хмыкнул я, отдал историку. — Возьмите. Помнете еще
немного и пригодится.
Нарочито расслабленно потянулся, зевнул и встал со скамейки. Академик округлил
глаза и возмутился:
— А как же деньги, Саша? Вам не нужны деньги?
— Что деньги? — сказал я с гордым и независимым видом, копируя какого-то
книжного персонажа. — Пыль! А душа вечная… Извините, Платон Варламович, пойду
домой. Загулялся. А баксы себе оставьте, вам нужнее. Больничку оплатить, от
шизофрении полечится…
Академик посмотрел на меня с неверием, нервно потеребил листы с договором. Я
улыбнулся, развернулся и неспешно пошел по аллейке. Отдалился на достаточное
расстояние и сделал вид, будто меня кто-то окликнул. Обернулся, скользнул
быстрым взглядом. Платон сидел там же, глядел мне вслед. Уже успел очнуться от
шока, окрысился. Лицо пунцовое, зубы ощерены в злобной гримасе. В маленьких
черных глазках сверкало бешенство.
Свернув за угол, я сразу перешел на бег. Страха не чувствовал. Больше чем уверен
— пожилой чудак не погонится. Однако перестраховаться надо. Пролетел несколько
