беседу. Добавил нехотя: — Весна…
Неизвестный не обратил на тон внимания, расцвел, будто майская роза. Живо
повернулся, затараторил:
— Да-да, как я вас понимаю, молодой человек. Кстати, позвольте представиться –
Платон Варламович. Академик, историк и просто ценитель прекрасного.
— Александр, — проворчал я. С неудовольствием понял, что попался. Беседа начата,
имена раскрыты. Теперь будет хамством просто встать и уйти.
— Очень приятно! — любезно произнес Платон.
Протянул маленькую ладонь. Я глянул искоса: рука сухая как птичья лапка, темная
и шершавая, вся в синеватых переплетениях вен. Пальцы узловатые, хваткие, ногти
длинные, кое-где обломанные, с ободками грязи. Неряха. Но пришлось пожать.
Платон ухватил мою ладонь, потрусил в воздухе.
Я попытался выдернуть руку. Ощущение неприятное: как в капкан попал. Академик
удержал, спросил доверительно:
— Тоже любуетесь городом, Саша? Погодка чудо как хороша. Грех не погреться на
солнышке.
— Ага, любуюсь, — ответил я.
С усилием выдернул ладонь из клещей Платона. Историк опять не обратил внимания,
с вдохновением и пламенем в глазах принялся вещать:
— Да, красота спасет мир! Ведь вызывает только положительные эмоции. Человек,
живущий среди прекрасного, не думает о войнах, об убийстве себе подобных. Душа
чиста, наполнена любовью к сущему…
Отвернувшись, я скрестил руки на груди, закинул ногу на ногу. Постарался
смотреть куда угодно, но не на академика. Простейшая жестикуляция. Даже человек,
не знакомый с опусами психологов, чувствует — собеседник закрылся, не
воспринимает сказанное, ему не интересно… Платон заливался соловьем, со вкусом
рассуждал о великом: красоте, мироздании, судьбах бытия. Тарахтел без умолку,
неутомимый и словоохотливый. Совершенно не обращал внимания на отсутствие
должной реакции. А я сидел и с раздражением придумывал повод, чтобы уйти. Ясно
же — мужичок дорвался до общения. Теперь не отпустит, пока не изольет душу, не
поведает мысли, чаяния, надежды. Потом начнет вспоминать, расскажет о молодости,
нравах и культуре. Таким наплевать, что говорить: лишь бы найти свободные уши и
грузить, грузить ненужной информацией. А может вампир? Глянуть бы, но после
бабушек что-то перехотелось присматриваться.
— …в советское время люди были чище, искренней, — вещал историк. Внезапно
запнулся, спросил с хитринкой: — Кстати о душе, молодой человек… Не хотите ли
продать?
— Что? — не понял я.
Вопрос застал врасплох, выбил из колеи. Я быстро глянул на Платона, наткнулся на
