Именно последнее качество — всегда все про всех знать — могло помочь Александре в ее детективных намерениях. Дженис отлично могла знать и про Сергея, и про Валерия то, чего не знал ни один другой житель общаги. Поэтому Александра, радушно поздоровавшись с Дженис, настроилась на длинный разговор.
Однако ни про одного из интересующих ее подозреваемых она в ходе этой длинной беседы так ничего и не узнала. А все потому, что с самого начала беседа, направляемая Дженис, как-то незаметно увязла в том русле, выбраться из которого было невозможно — в русле обсуждения сердечных дел.
Вообще-то делиться сердечными секретами с девушкой, которая "все про всех знает" — занятие не самое благодарное: наверняка всем про твои секреты разболтает, да еще и не будет чувствовать за это угрызений совести. Однако Дженис знала о личной жизни своих знакомых, что называется, априори. То есть еще до разговора с ними самими. Вот и теперь она выказала свою информированность:
— Слышала, ты уже не одна?
— Это в каком же смысле?
— В интимном…
— Да ну тебя, — засмущалась Александра.
— Ого! Судя по румянцу, речь идет о вещах серьезных!
— Послушай, Дженис, я хотела спросить…
— Нет, Сашка, это ты послушай. Ведь это же ужасно интересно! Кто он такой? Ах, да, он же занимается компьютерными концепциями… А сколько ему лет? Ах, да, я же слышала, что…
Дальнейшие четверть часа Дженис закидывала Александру вопросами о жизни и личности Анджея и сама же на них отвечала. "Откуда только ей все это известно? — недоумевала Александра. — Она что, ясновидящая?" Впрочем, абсолютным знание Дженис все-таки не было. Так, на один вопрос она не смогла дать ответа и потребовала его от Александры:
— А как, интересно, он тебя называет?
— Ну, как… ну, Сашей…
— Да нет же. Если вы близки — значит, он называет тебя не только по имени.
— Ну, не только.
— А как? — пытала ее бесцеремонная Дженис (справедливости ради заметим, что подобная бесцеремонность объяснялась, скорее, гиперобщительностью, нежели нетактичностью). — Киска? Белочка? Зайчик? Рыбка?
Александра передернула плечами:
— Не продолжай, не то меня стошнит от этой пошлости.
— Мышка? Пупсик? — не унималась Дженис. — Медвежонок? Впрочем, — тут она приостановила быстрый поток своих слов и оглядела хрупкую Александру с ног до головы, — на медвежонка ты, пожалуй, не похожа. Калориями не тянешь. То есть размерами.
— Как он называет меня — это наше с ним интимное дело.
— Ах, действуешь по принципу индейцев? — Дженис ничуть не смутилась.
