— Немедленно в укрытие!
Но и сам не услышал своего голоса. Оглушило взрывом. Над минометным окопом взметнулся столб огня и дыма.
Кинулся туда. Дым рассеялся. Минометчики вскочили, отряхнулись и возобновили стрельбу. Но пять человек не поднялись. Среди них и девушки. Зоя Карачай мертва. Оля Иванова сильно контужена. Рядом с девушками — Саша. Он весь в крови. Я склонился над ним. На глазах друга показались слезы. [33]
— Прости, Коля, виноват я, не уберег девчат, — еле слышно прошептал он.
Это были его последние слова.
Он умер у меня на руках. Много я видел смертей, многих похоронил товарищей, но эти предсмертные слова Саши, друга моего детства, остались в памяти на всю жизнь.
Враг перешел в атаку. Все вокруг бушевало в огне. Я метался, как одержимый. Командовал, кого-то со злостью отчитывал. Поднявшись во весь рост, швырял гранаты.
Кто-то схватил меня за плечи и повалил на дно окопа. Это был политрук Констанди.
— Николай, возьми себя в руки, — укоризненно произнес он. — Знаю твое горе. Но ты командир и не имеешь права терять голову. От твоей выдержки зависит жизнь людей. Не забывай этого.
Шесть раз мы отбивали атаки, дважды бросались в штыки. И все же противник оттеснил нас метров на триста. Пустяк? Но когда до Одессы оставался час пешего хода, это была страшная потеря.
Меня ранило в ногу. В пылу боя не сразу обратил внимание, а когда наступила короткая передышка и мне удалось присесть отдохнуть, сразу почувствовал, как стучит в висках.
— Товарищ командир, вы же ранены! — закричал наш кок Иван Пилипец, увидев кровь на моих брюках.
Он разорвал штанину и без разговоров начал перевязывать ногу.
— Надо бы вам в медпункт…
— С такой царапиной можно воевать еще сто лет!
Видно, я потерял много крови. Тело все ныло, в висках стучало. Но встал. Из головы не выходили слова Осипова: «Я твоего доклада не слышал. Вот восстановишь положение, тогда и доложишь!»
Матросы вымотались. Но нельзя давать передышки и врагу, иначе он зацепится за захваченные позиции.
И снова по сигналу поднялась рота. На левом фланге политрук. Бежит впереди, размахивая пистолетом. Враг не ожидал, что мы так быстро оправимся. А моряки уже пустили в ход штыки. Отступили фашисты. [34]
Докладываю по телефону Осипову, что двести метров мы вернули, закрепляемся на захваченном рубеже.
— Спасибо, сынок, спасибо твоим орлам! — говорит полковник. — Больше не штурмуй, но и метра при любых условиях не отдавай. Приказываю накрепко вцепиться в землю. К вечеру пришлю подкрепление.
