Ее пришли снимать кинооператоры, с ними был еще один человек с блокнотом и авторучкой, наверное, журналист.
— О чем вы сейчас думаете, Нина? — спрашивает он.
Взгляд ее суровеет, улыбка сходит с лица. Помолчав немного, [165] говорит:
— Я вот лежу сейчас, в палате такая тишина, а у меня перед глазами окопы, война, товарищи мои. И в ушах все время стоит грохот, и пулемет трещит, и мины шуршат. И снится каждую ночь бой.
Корреспондент пишет и пишет, видимо, ему очень хочется, чтобы многие люди знали, о чем думает эта севастопольская героиня, что помогает ей воевать.
— Как вы смогли такое вынести?
Нина опять улыбается:
— С виду я маленькая, слабая, но я вам скажу правду — у меня ни разу не дрогнула рука…
Медсестра нам кивает: неудобно, мол, посмотрели и довольно. Мы уходим с какой-то необыкновенной легкостью в сердце, до глубины души взволнованные увиденным. Мы еще больше уверовали в то, что Севастополь никогда не станет на колени ни перед какими пришельцами. Разве можно победить таких людей!
Когда мы вернулись к бронепоезду, железнодорожный взвод под руководством Павла Андреева уже восстановил большой участок пути.
Ночью Железняков» приблизился к Камышловскому мосту.
Машинисты так вели состав, что не было заметно ни одной искры с паровозов, не слышно ни стука колес, ни лязга буферов.
Данилич навел свое орудие на будку за мостом. Фашисты пустили было в ход пулеметы, но выстрелила наша носовая пушка, и от будки остались одни щепки.
И началось такое, что и описать трудно. Загрохотали все орудия «Железнякова». Цели, которые засекла наша разведка, уничтожались одна за другой. Как только поражали одну, мгновенно переносили огонь на другую, смешивая все с землей и снегом.
Фашистские батареи открыли ответный огонь, но быстро замолчали — бронепоезд накрыл их своими снарядами. После этого, не дожидаясь, пока немцы пустят в ход тяжелую артиллерию, «Железняков» отошел к Шавровой выемке. Здесь мы выпустили еще сотню снарядов и направились в Цыганский тоннель.
Поезд мчался на полном ходу. И вдруг машинисты [166] заметили впереди какой-то мерцающий огонек. Сообщили командиру. Что это? Может быть, вражеский корректировщик подает своей артиллерии сигнал о приближении бронепоезда?
Хотели обстрелять подозрительный огонек, но комиссар сказал:
— Надо разобраться.
Поезд сбавил ход. Головенко с пятью бойцами сошел на насыпь. К ним бежали морские пехотинцы. Оказывается, час назад они случайно заметили, что вражеским снарядом повредило путь. Понимая, чем это грозит бронепоезду, пехотинцы решили дежурить у разрушенного пути, чтобы вовремя предупредить железняковцев об опасности. Командир бронепоезда и весь экипаж от души поблагодарили боевых друзей за выручку.
