Она нахмурилась, потрясенная его цинизмом.
– Зачем вы говорите такие жестокие вещи? Ведь даже сам король превозносил вас за вашу доблесть!
– Это не должно вас удивлять. У Короны длинная история выдачи наград мечтателям и дуракам.
Забыв, что он не может видеть ее, Саманта даже привстала на стуле.
– Не дуракам! Героям! Таким, как ваш собственный главнокомандующий адмирал лорд Нельсон!
– Нельсон мертв, – категорично заявил он. – Не могу сказать, делает ли его это большим героем или дураком.
Оказавшись на данный момент побежденной, Саманта снова опустилась на стул.
Габриэль встал и, нащупывая путь по спинкам стульев, обошел вокруг стола. Когда его сильные руки накрыли спинку ее собственного стула, Саманте пришлось приложить все силы, чтобы не сорваться с места. Вместо этого она упрямо смотрела вперед собой, и каждый его вздох отдавался в ее ушах так же, как и в его.
Он наклонился над ней так низко, что его губы оказались в опасной близости от ее затылка.
– Уверен, что ваша преданность своему делу является искренней, мисс Викершем. Но пока это зависит от меня, и до тех пор, пока вы не обретете разум и не уволитесь, у вас есть только одна обязанность. Он говорил мягко, но каждое его слово было большим проклятьем, чем если бы он выкрикивал их. – Держитесь от меня подальше, черт подери.
Он ушел, оставив ее наедине с этим предупреждением, и пронесся мимо лакея, который было выбежал вперед, чтобы подать ему руку. Хотя Саманта и предполагала, что не должна удивляться тому, что он скорее будет натыкаться на вещи во тьме слепоты, чем примет руку помощи, она все равно вздрогнула, когда громкий грохот удара прозвучал где–то в глубине дома.
* * *
Этим утром Саманте больше ничего не оставалось, кроме как бродить по темным комнатам Ферчайлд–Парка. Тишина в нем была такой же гнетущей, как и сумрак. Никакой деловой суматохи, которую можно было бы ожидать от процветающего загородного дома в Бакингемшире. Никаких горничных, споро смахивающих пыль с перил и стен своими метелочками, никаких раскрасневшихся прачек, таскающих по лестнице корзины чистого белья, никаких лакеев с охапками дров для каминов. Все камины, которые ей встречались, были холодными и потемневшими, с угольками, сгоревшими до состояния пепла. Херувимы на барельефах скорбно смотрели на нее с мраморных каминных полок, их пухлые щеки были перепачканы сажей.
Горстка слуг, с которыми она сталкивалась, казалось, бродила по дому без определенной цели. Заметив ее, они словно растворялись в тенях дома, а их голоса никогда не поднимались выше шепота. Ни у кого из них, казалось, не было порывов принести метлу и убрать осколки мебели и черепки фарфора, которые покрывали все полы.
