— А где Вивиан? — поинтересовался я. — Может, хоть она скажет, что здесь происходит?
— Я не знаю, где она.
— Мне совсем не хочется оскорблять вас дважды за день и называть лжецом, полковник, но уже вырабатывается привычка. Поберегите деньги для адвокатов дочери. К тому времени, когда они все распутают, ста штук не хватит, даже чтобы оплатить их счета в баре.
Я поднялся. Полковник внимательно посмотрел на меня и медленно покачал головой. Затем встал и, против обыкновения, протянул руку. Это застало меня врасплох.
— Извини, что вытащил тебя, дружище. Никаких обид, — сказал он.
На лице у него была улыбка человека, который старается быть храбрым.
— Что будете делать теперь?
— Это уже не твоя забота.
На мгновение я задумался. Что-то из сказанного им раньше тревожило меня, а я чуть не забыл об этом.
— Вы упомянули, что Вивиан украла результаты каких-то исследований. Предположительно для Мэтсона. Он использовал фильм как инструмент давления, я так понял?
— Да, так.
— А что Мэтсон собирался делать с вашей работой? Лучшее его достижение в области химии сводилось к изготовлению коктейлей за стойкой бара у Монти.
— До свидания, Джек. Спасибо, что зашел, надеюсь, я потратил не слишком много твоего времени.
Во мне вдруг поднялся протест. Любопытство одолевало здравый смысл. Хотелось узнать больше, хотя я отлично понимал, что пора убираться. Фитиль скандала подожжен, теперь ситуация неизбежно взорвется, дай только срок. Я это понимал, и тем не менее было непросто заставить себя уйти.
— Счастливо, полковник, — выдавил я наконец. — Жаль, что не смог помочь.
— Глупо было надеяться.
Я открыл было рот, но он уже отвернулся и смотрел в сторону яхты. Несколько мгновений я просто стоял. Затем плюнул и пошел к дому, оставив его под солнцем с этой яхтой, бутылкой виски, кучей денег и осознанием того, что его дочь, вероятно, отправится в тюрьму. Я уходил, оставляя за спиной огромные проблемы, и хорошо это понимал. Можно только надеяться, что разобраться с ними будет проще, чем кажется.
Когда я вышел, Уильямс стоял у моей машины. Солнце светило в глаза, и я надел темные очки.
— Я говорил ему, что ты не возьмешься, — проговорил Уильямс.
Я молча подошел к водительской двери и открыл замок. Он сделал шаг вперед и придержал дверь, положив ладонь на стекло.
— Ты кусок дерьма, мистер. Не верь, если кто-то скажет иначе, — бросил он мне.
— Ты бы померил давление, Уильямс. А то смотри, лопнешь от злости. А теперь убери руку с моей машины.
