Я внимательно посмотрел Вивиан в глаза, стараясь понять, знает ли она что-нибудь о моей дальнейшей судьбе, но ничего не увидел. Может, она подозревает о том, что случится, а может, нет. Она вдруг заплакала.
— Нам надо идти, дорогая, — тихо произнес полковник.
Вивиан вытерла глаза тыльной стороной ладони и подошла к отцу. Он обнял ее за плечи, и они направились к пристани. Пройдя несколько шагов, Вивиан вырвалась и подбежала ко мне. Обвив мою шею руками, она крепко поцеловала меня в губы. Уильямс бесстрастно наблюдал.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты ведь знаешь это, правда?
— Конечно, — ответил я. — Ну давай иди. Позвони, как сможешь. Со мной все будет отлично. Может, мы даже выпьем по паре кружечек пива. Правда, Уильямс?
Вивиан оглянулась на него.
— Обязательно.
На этот раз Уильямс не улыбнулся. Голубые глаза смотрели жестко, как два алмазных сверла.
Вивиан вернулась ко мне. Она дотронулась пальцем до шрама на моей щеке и провела по нему. Знакомый жест. Я вспомнил, как она впервые сделала это — когда я рассказал ей о перестрелке в Нью-Йорке. Этим движением она всегда хотела сказать, что понимает мои угрызения совести и то, почему я не удалил этот шрам и никогда не удалю. Я заявил тогда, что некоторые шрамы стоит сохранять.
Я посмотрел на пристань. Силуэт ее отца походил на тень, почти неразличимую на фоне катера. По борту судна едва заметно вырисовывались очертания удочек для глубокого лова.
— Пока, малыш. — Я постарался улыбнуться.
Вивиан в последний раз взглянула на меня с отчаянием, затем повернулась и побежала к катеру. Через несколько секунд она тоже стала тенью. Глухо взревев двигателями, судно описало широкий круг и направилось в открытое море. Я смотрел, как катер уменьшается в размерах на фоне ночного неба.
Уильямс и не думал провожать взглядом катер, он пристально наблюдал за мной.
— Так что, пойдем возьмем по пиву? — спросил я. — Не знаю, как тебя, а меня мучает жажда.
— Неплохая мысль.
Уильямс сделал короткое движение револьвером.
— Давай только прогуляемся вон к тем дюнам.
— А почему не застрелить меня прямо здесь? — спросил я.
Он улыбнулся.
— Кто сказал, что я хочу тебя застрелить? Шагай давай.
До дюн было ярдов пятьдесят. Покрывавшие их стебли овса колебались на ветру, как волосы русалок. Под ногами хрустел плотный песок. Пока мы шли, Уильямс держался позади.
— Стой, повернись, — велел он.
Я обернулся как раз в тот миг, когда кулак Уильямса ударил мне в лицо. Упав навзничь, я проехал несколько футов на спине. Полежав, пока не стихли искры перед глазами, я перевернулся на живот. Судя по количеству крови, нос был сломан.
