— Теперь прошу обратить внимание на иллюзионный акт артиста Аркофа. Имя его не числится в Библии, но он вам продемонстрирует точно такое же «чудо»!
Это была, так сказать, антирелигиозная нотка. Решили внести также нотку трезвенную. И снова Герцог вспомнил обо мне.
В тот момент, когда зрители делали винные заказы, я вскакивал со своего кресла (все то же приставное кресло в третьем ряду!) и громко кричал:
— А мне молока! Хочу молока!
— Молока? — с живейшей готовностью откликался конферансье. — Весьма похвально! В вашем возрасте ничего другого и не требуется!
Аркоф незамедлительно приготовлял молоко, и ассистентка с ласковым возгласом: «О, бэби!» — подносила мне бокал. Жидкость, хотя цвет ее и был безупречно белым, противно отдавала химией: как видно, в данном случае артисту удавалось имитировать только цвет. Все равно, преданность цирку и тут придавала мне мужество: я осушал бокал до дна.
Покидая Ленинградский цирк, Аркоф на прощанье милостиво похлопал меня по плечу. И передразнил, коверкая речь: «Маляка! Маляка!» Герцог услыхал, никак не отозвался, но я заметил, как нахмурилось его лицо.
Повстречавшись со мной в тот же вечер, Владимир Евсеевич сказал:
— Думаете, я огорчен, что мы распрощались с Аркофом? Скатертью дорога! Все эти рерли, аркофы и им подобные — это не настоящий цирк. Прискорбно, что, контрактуя подобные номера, мы идем на поводу у Запада, потворствуем дурным, дешевым вкусам!.. Нет, молодой человек, это не настоящий цирк. Настоящий там, и только там, где сила и ловкость, мужество, физическое здоровье!
В том же сезоне мне была доверена еще одна «подсадка», и по сей день я вспоминаю о ней с чувством особой гордости. Тот, кому понадобилась моя помощь, жонглер Максимилиано Труцци был настоящим, доподлинным артистом.
Как только не величали Максимилиано в рецензиях: королем мячей, покорителем, укротителем мячей. Действительно, то, что он проделывал с ними, казалось непостижимым. Тринадцать мячей балансировал он одновременно. Пользуясь палочкой-зубником, принимал мячи, откуда бы их ни кидали на манеж. Максимилиано Труцци! Двоюродный брат Вильямса Жижеттовича, он также был славным представителем старой цирковой династии. Работоспособность его служила примером для всех цирковых артистов. По пять-шесть часов ежедневно тренировался Максимилиано и, несмотря на такую предельную нагрузку, сохранял после репетиции легкость, свежесть. Прекрасна была и внешность артиста: идеальное сложение, сверкающая улыбка, обжигающие глаза.
