— Полагаю, вам в самом деле необходимо все это переворошить, — произнес он, — но это чертовски неприятно. Да, причина была. Деньги.
— Деньги?
— Вот именно. Я выплачивал ей содержание. Кучу денег. Ей же пришла в голову идея, что лучше бы получить крупную сумму единовременно. Вот и все.
— Понятно, — с самодовольным видом изрек Буллард. — Содержание, да? Кучу денег. Весьма… — Он осекся. — Итак, вместо того чтобы отправиться к вам, она заявляется к вашей сестре? Как-то необычно, вы не находите?
— Откуда я знаю, как обычно поступают при таких обстоятельствах! — в ярости воскликнул Артур. — Мне известно лишь одно: ни черта она не получила!
— Вы ей отказали?
Это была ловушка, и Артур едва в нее не угодил. Однако вовремя спохватился.
— Я позвонил своей сестре и сказал, что об этом не может быть и речи. Можете проверить этот звонок, если хотите.
Вскоре после этого они ушли. Артур рвал и метал от бешенства, а Мэри-Лу кипела от возмущения.
— Нет, вы только подумайте! — воскликнула она, едва за ними закрылась дверь. — Они сошли с ума. Они что, действительно подозревают тебя, Артур, или Маршу?
— Возможно, и подозревают, моя милая, — отозвался Артур. — Очень возможно, что подозревают.
Я провела отвратительную ночь. Весь вечер шел дождь, и переливавшийся через край пруд ревел подобно небольшой Ниагаре. Вдобавок ко всему моя лодыжка снова дала о себе знать. Однако в действительности заснуть мне мешал вертевшийся в голове вопрос шерифа, который он задал мне уже после того, как Буллард покинул дом и направился к машине.
— Скажите-ка мне вот что, Марша, — попросил он. — Миссис Хатчинсон всегда ярко красит губы?
— Да, но при чем здесь это?
Он не ответил. Похлопал меня по руке и вышел. Однако вопрос этот был задан явно не без причины, каковую я и пыталась угадать, лежа без сна.
Это продолжало беспокоить меня и на следующее утро. Издалека Люси вполне можно принять за меня, хоть она и повыше. Люси часто гуляла по холмам, а иногда после сыгранной партии в гольф таскала с собой клюшку. Люси с ярко накрашенными губами, так что на каждой выкуренной ею сигарете оставались следы помады. Люси ненавидела Джульетту.
Я отчетливо помнила, какой она предстала передо мной в тот вечер: в вечернем платье и меховой накидке. Тогда она была вся пунцовая от страха, с расширенными зрачками, ее била дрожь. «Все это время я прожила как в аду», — сказала она. Но в конце концов, уже столько воды утекло с тех пор, как она была влюблена в Артура. Сейчас мне подумалось, что боялась она за себя, а не за него.
