Зое уже казалось, что она глубоко погребена под безысходной чернотой и бессмысленностью жизни. Собственная внушаемость и уязвимость приводили её в отчаяние. Ей было бесконечно стыдно и за свою несостоятельную жизнь, и за своего оболтуса-ребёнка. Но, тут учительница обронила нечто новое.
— Он у вас не как все. — желчно добавила педагог. — Странный.
Это прозвучало, как обвинение. Вот оно что! Странный! Она тоже была странной, тоже не как все. И вечно это кого-то напрягало.
— Что же у вас за педагогика такая, — грустно спросила Зоя, — что ей всё время мешают дети?
— Я вижу, вы ничего так и не усвоили.
Маргарита Львовна поморщилась и стала подниматься, давая понять, что разговор окончен.
— Что же должно случиться с вами, — печально проговорила Косицына, — чтобы вы все поняли, что дети тоже люди?
«Все они такие. Никто не готов признать за собой вину. Не понимают, что иногда требуются радикальные меры, чтобы переломить ситуацию. Вот и эта Платонова вчера обиделась. Конечно, не стоило так сразу резко ей выговаривать. Это всё из-за снохи. Да ладно, детская психика пластична. Сейчас слёзы, через минуту снова веселится.»
Зоя Игоревна догадалась, что добавила сыну проблем. Как она завидовала некоторым родителям! Вот хоть мама Кости Чугункова! Однажды Зоя видела, как эта мама пришла в школу за разговором. Шумно дыша, она раздвигала могучей грудью идущих навстречу старшеклассников. Лицо её было красным и гневным. Она тыкала толстым пальцем в учительский стол так, что свалился органайзер. Обвинила в коррупции весь всеобуч. Перечислила грехи каждого учителя. Обнародовала их домашние проблемы. Пообещала призвать на помощь прессу. Нажаловаться в департамент. Дойти до президента. И раскулачить на фиг всю эту кормушку! Привыкли взятками кормиться!
Мама Косицына шла на выход. Теперь она увидела то, что не заметила ранее. У дверей спортивного зала штабелями складывали доски. Рабочие в зелёных комбинезонах заносили с улицы инструменты.
* * *
В канцелярию при директорском кабинете заглянул мужик в спецовке.
— Я это… Где заказчик?
— Вы имеете в виду директора? — рассеянно спросила секретарь, не отрываясь от бумаг. — Сейчас подойдёт. А вот и она.
— Хозяйка, — уважительно обратился к директрисе мужик, — тут в разнарялке не указано. Растение так оставить или бордюрчиком окружить?
— Какое растение? — похолодела Вероника.
— Ну, там это… дуб вроде.
— Какой дуб?! Его вчера ещё спилили! — в ужасе воскликнула директриса.
