— Ближе к делу! Это все очень непонятно.
Бедная Абигаэль никак не могла решиться. Признание было таким трудным. Она повторялась, путалась и, наконец, начала с другой стороны.
— Зима была очень трудной. Габриэль был все время в плохом расположении духа. Он очень злился на вас, был в ярости. Он упрекал себя в том, что отпустил дочь, еще такую юную, вместе с вами в это путешествие в Новую Англию, где она могла поддаться многим искушениям, чему подтверждение мы, к сожалению, нашли здесь.
— Искушения! Разнузданная жизнь! И это в Новой Англии! У пуритан?! Это не кажется мне разумной мыслью. Даже у баптистов или лютеран ей не мог представиться случай…
— Однако наши подсчеты не могут нас обманывать. Именно в ходе этого путешествия она встретила там того, кто…
Наконец, «бросившись с головой» в рассказ, Абигаэль рассказала о драме, которая в этом году потрясла их мирную и счастливую семью.
Осенью, немного спустя их отъезда из Вапассу… Нет, если точнее, то позже, потому что уже выпал снег и приближалось Рождество, у Северины случилось кровотечение. К счастью, она не побоялась рассказать об этом своей приемной матери, позвав ее к себе ночью, и та, с помощью мадам Каррер, на молчание которой можно было рассчитывать, помогла девушке. У Северины был выкидыш сроком два-три месяца, случился он самопроизвольно. Это не повлекло последствий для ее здоровья. Она быстро оправилась. Но стыд и горе вошли в дом Бернов, а Северина хоть ничего и не отрицала, но на отрез отказывалась рассказать о деталях и раскаяться.
— Мы так и не добились от нее, чтобы она назвала имя того, кто с ней такое сделал. Наши размышления убедили нас в том, что она согрешила во время своей летней отлучки. Это не могло быть связано ни с одним из молодых людей Голдсборо, но больше мы ничего не знаем. Бесспорно то, что она очень дорожит этим своим воспоминанием, и она не проявила ни малейшего сожаления о случившемся. Она чуть ли не улыбалась в лицо разгневанному отцу. Единственное, что ее огорчило, это потеря ребенка, которого она тайно носила. Думаю, что она родила бы его.
На наши упреки она часто отвечала: «Госпожа Анжелика поняла бы меня». Это и разозлило Габриэля… и заставило действовать против вас.
Я сама не была слишком сурова с ней, ведь я ее приемная мать. Я ей сказала: «Северина, пора становиться взрослой, быть не такой легкомысленной и безответственной».
Но она рассердилась, потому что поняла, что мы рады, что ребенок не родился, и не разыгрался скандал.
