— Сними шинель, — посоветовал он. И стал водить карандашом дальше.
Я шагнул, поднял свой вещмешок. На линолеуме под ним отпечаталось маслянистое пятно…
Рядом тотчас шлепнулся кусок ветоши.
— Вытри, — сказал боцман. — В другой раз наряд вкачу. Ох, и вкачу!
— В солярке вот на палубе измазал, — пробормотал я, поглядывая снизу на его громадные сапоги.
Ладно, меня и не задело. Зато я знал теперь, где мое место по боевому расписанию. Пусть хоть сейчас тревога! Это настроение защищало от любых боцманских придирок. Больше — оно давало уверенность.
Все-таки, когда боцман выбрался на палубу, стало легче, свободнее. Я усмехнулся, слушая, как он гудит на палубе: «Вахтенный, кто на берег сошел?.. Про-во-жа-ет! Я ему покажу завтра…»
Федор сложил письмо треугольником и сказал:
— Да, проводил боцман корешка.
— Какого корешка?
— Костю.
«…покажу проводы-то! Он мне палубу вылизывать будет, скрипач!»
— Они ведь и в увольнения друг без друга не ходили, — сказал Федор.
— Понятно, — соврал я.
Утром старшина повел меня чистить аккумуляторы.
Сначала мы вошли в боевую рубку. Федор подождал, пока я закрою на задрайки бронированную дверь, и кивнул в правый задний угол рубки:
— УКВ.
Ясно: зачехленный ящик в углу — ультракоротковолновая рация. Для связи между катерами дивизиона в походе. А в передней части рубки — штурвал, компас, там, где место командира, — ручки телеграфа. Я успел рассмотреть надпись: «Полный вперед».
Федор тем временем откинул крышку люка внизу. Я спустился вслед за старшиной в крохотный коридорчик — мы вдвоем еле поместились в нем. Неяркий плафон освещал три двери — в каждой стороне коридорчика. Только одна переборка, та, что к корме, была глухая.
— Тут акустик сидит, — сказал Федор, тронув первую дверь, — тут радиорубка, а напротив — каюта командира.
Он открыл дверь радиорубки, протиснулся туда, включил свет.
— Иди садись.
Я сел рядом с ним на рундук, за стол, покрытый линолеумом. Почти все место на столе занимала аппаратура: выкрашенные в шаровый цвет приемник, передатчик РСБ с разноцветной шкалой настройки, умформеры, радиоключ. Вкусно пахло аппаратурой. Это аромат, а не запах: тонкий аромат канифоли, разогретых и остывших проводов и серебристой пыльцы на радиолампах.
А в иллюминаторе над головой Федора тускнело рассветное небо.
— Хорошо, — сказал я. — Здорово.
Федор усмехнулся, помолчал, глядя на медный штырь — вывод антенны.
— Тут, под столом, — аккумуляторы. Отсоединены. Вытащи их на рундук. Только ветошь подстели, вот эту. И почисти.
