Гуа сидел на корточках перед поваленной оползнем древней ардрой. Пустые желудки подошедших свело в конвульсивных судорогах: под деревом лежали придавленные молодожены.
— Может, поможешь? — нетерпеливо потребовал синеволосый эскид. — Он накрыл её собой. Теперь из-за него нет никакой возможности списать её данные на карточку.
Феста тяжело дышала. Усталость, грязь, мокрая до отвратительного одежда, с вечера пустой желудок — всё отошло на второй план. Она бросилась к проклятому дереву, не желая мириться с такими потерями. Она ненавидела! Ненавидела этот материк с его сезонами дождей, ненавидела ардры с их слабой корневой системой, но больше всего она ненавидела дурацкий обычай обязательно новобрачным идти в эту рощу.
— Им уже не поможешь. Феста! — Даро попытался обнять её, но девушка вырвалась.
— Слышишь? — она вцепилась в его куртку.
— Да, — согласился Гуа, к чему-то прислушиваясь. — Надо уходить. Будет ещё оползень.
Феста даже не обернулась в его сторону:
— Под ветвями есть кто-то живой!
Эскид тревожно оглянулся, внимательно вслушиваясь в шум ливня:
— Это какое-то животное. Скорее драхен. Нам пора уходить! С холмов идет сель! — он поспешно убрал в нагрудной карман карточки с данными и, хлопнув Даро по плечу, позвал эскидов за собой.
— Мы его здесь бросим? — Феста пятилась обратно к дереву. — Он же живой! Мы не имеем права! Он же живой!
— Ты спятила? — возмущению синеволосого эскида не было предела. — Это всего лишь драхен! Ты хочешь, чтобы из-за него мы все сдохли?
— Тебя никто не держит!
— Ах, вашу мать! — зарычал Даро, сдирая на ходу с себя объёмную тяжелую куртку и исчезая среди густых ветвей.
Его не было всего несколько секунд, но они показались эскидам вечностью. Огромная грязевая лавина стремительно и неумолимо двигалась на них. Наконец, Даро вынырнул из листвы-хвои. В одной руке он держал крошечного пятнистого щенка драхена.
— Держи! — эскид всучил ей сопящий перепуганный комочек и наклонился за курткой.
— Уходим! — что было сил заорал Гуа, толкая ребят перед собой.
Они бежали, не разбирая дороги, без направления. Они хотели только одного: Успеть! Эскиды даже не поняли, как оказались на единственной во всей округе скале. Даро пришел в себя только когда втащил за шиворот на вершину Фесту. Мимо несся ревущий чавкающий поток, ломая деревья, погребая под собой травы, кустарники, не успевших удрать зверей…
Не переставая, лил дождь. Ребята безуспешно пытались связаться с патрулями, однако единственно уцелевшая рация не желала работать. Рядом с отсутствующим видом сидела Феста, а маленький дрожащий от сырости и страха комочек жалобно тыкал мокрым холодным носом в её грязные уставшие ладони.
