Чем она зарабатывала себе на жизнь, об этом она промолчала. Об этом я узнала позже, посредством собственных расследований.
Она жила одна, что подчеркивала категорично, совсем одна в маленькой квартире во Франкфурте. Был еще брат, но он уже много лет находился за границей. Он выучился на инженера и работал в программе помощи развивающимся странам.
С такого рода бескорыстным «помощником» в семье впечатление, конечно, было эффектным. Некоторое время она распространялась о том, что он сотрудничает в одном проекте по орошению и большую часть времени проводит в пустыне. Только очень редко он бывал в Тунисе, где у них находилось бюро по планированию.
«Мы всегда очень хорошо понимали друг друга», — утверждала она. «Но с тех пор, как Йонас уехал из дома, у нас почти нет контакта».
Я находила это странным. Когда я улетала зимой на несколько недель в Испанию, Роберт звонил мне каждый вечер. Мы бы не смогли себе такого даже представить, чтобы неделями ничего не слышать друг о друге. А когда он сам бывал в отпуске, то посылал, к тому же, открытки и писал письма.
«Йонас не любит писать», — сказала Изабель. «У него просто мало времени, и по телефону он почти никогда не доступен. Он же по большей части на стройке».
Как будто там не было телефонов, именно на стройке — где нынче каждый за собой мобильник таскает.
На следующий день она мне показала фотографию своего брата, которая, как она утверждала, была сделана год назад, когда Йонас провел две недели в родной стране, в отпуске. На снимке был запечатлен крепкий темноволосый мужчина около тридцати лет. Его лицо на маленькой фотографии было трудно рассмотреть, но бороды у него еще не было. Изабель стояла рядом и улыбалась ему. Одну руку он положил ей на плечи, она обнимала его за талию.
Это производило очень доверительное впечатление. Младшая сестра, старший брат — почти трогательно, если бы только не тоненькая полосочка у нее на шее. У меня не было лупы под рукой, но я могла бы поклясться, что это было колье. Подарок Роберта.
Я спросила его еще в тот же вечер, он ли подарил ей это ожерелье и если он, то когда.
«На Рождество», — сказал он и захотел узнать, почему я спрашиваю. А когда я это сказала, он посчитал, что я должна ошибаться.
Я это не приняла во внимание. Естественно, не могло украшение, которое Роберт незадолго до того подарил, очутиться на фотографии, заснятой добрый год назад. Или подарок был сделан намного раньше, или фотография заснята намного позже.
