— Да.
Себастьян уставился в глубину двора, где рос заброшенный розовый куст, покрытый распускающимися нежными бутонами. К тихому гулу пчел примешивался шепот каштана над головой.
— Она носила ребенка?
— К сожалению, да. Ребенок должен был родиться примерно в ноябре. Кстати, это был мальчик.
Себастьян кивнул.
— А что насчет кинжала?
— Его воткнули спустя несколько часов после отравления.
Себастьян с шумом выдохнул.
— Так она была отравлена?
— Думаю, да. У нас нет способа проверить это сейчас, но я думаю, что в ход пустили цианид. Если помнишь, кожа у нее была чересчур розовая. Иногда можно уловить горький запах миндаля, но только не спустя столько часов после смерти. Яд действует очень быстро — через пять или десять минут при достаточной дозе. Смерть сопровождается сильной болью и грязью.
— Ты имеешь в виду рвотой?
— Да. Помимо всего остального.
— Но на одежде не было никаких следов.
— Это потому, что тело вымыли и переодели — в чье-то чужое платье.
Себастьян недоуменно покачал головой.
— С чего ты взял, будто платье на ней было чужое?
— Это просто. Оно ей чересчур мало. — Отложив в сторону палку, Гибсон неловко поднялся с земли и скрылся в маленьком каменном строении. Через секунду он вышел оттуда с платьем в руках. — Гиневра Англесси были необычайно высокая женщина — не меньше пяти футов восьми дюймов, — Он расправил складки зеленого атласа. Это платье было сшито на женщину пониже — тоже высокую, но, видимо, не больше пяти футов и пяти или шести дюймов ростом, к тому же не такую полную. Вот почему шнуровка была развязана, а рукава спущены с плеч. Платье просто не подошло по размеру.
Себастьян забрал у хирурга платье.
— А белье?
— Никакого белья на ней не было.
Себастьян взглянул на друга. Среди куртизанок и даже некоторых дам, вроде скандально известной Каролины Лэм, было принято обходиться без корсетов и тонких сорочек, которые полагалось носить под легкими платьями. Но леди Англесси принадлежала к другому типу.
— Когда ты увидел тело в среду вечером, туфель на нем не было? — поинтересовался Гибсон.
— Да. А что?
— А ты не заметил вечерних туфелек где-нибудь рядом, на полу, или, скажем, задвинутых под диван?
Себастьян подумал секунду, потом покачал головой.
— Нет. Но я их и не искал.
Гибсон кивнул, задумчиво поджав губы.
— Зато я искал. В комнате их не было. Ни туфель, ни чулок.
— Так ты хочешь сказать, кто-то отравил Гиневру цианидом, подождал, пока у нее не закончится агония, после чего обмыл тело и переодел в вечернее платье с чужого плеча?
