— Присаживайтесь, Алеша. Будем разбирать нормали. — Алексей сел на перевернутый ящик, стыдясь своих рваных ватных брюк, лоснящейся телогрейки, ботинок свиной кожи, изъеденных машинным маслом и металлической пылью. — Вы, конечно, местный, уралец? — Алексей подтвердил. — А мы добирались из-под самого Харькова. Страшно подумать, что пришлось всем нам пережить.
— Бомбили? — спросил Алексей, осваиваясь понемногу и прикрывая руками прохудившиеся на коленках ватные штаны.
— Много раз. Лучше не вспоминать об этом. А ведь знаете, Алеша, сейчас я не на своем заводе. Правда, нормали — это моя специальность. С ними я всю жизнь. Боже, что я говорю — всю жизнь! Мне ведь всего двадцать четыре. А вам, наверное, двадцать?
Алексею почему-то не захотелось говорить, что ему всего лишь восемнадцать, и он уклонился от прямого ответа.
— Нет, пока еще — до двадцати.
— Совсем юноша. А кем вы работаете?
— На расточном.
— На немецком?
— Нет, помощнее — на «боринге».
— Наверное, американский?
— Американский, расточный, универсальный, — с готовностью уточнил Алексей. — Это целая огромная машина. Всего-то их два на заводе, и оба в нашем цехе. На нем можно и растачивать, и фрезеровать, и сверлить, и протягивать… В общем — все.
Появившаяся на лице Галины улыбка смутила Алексея.
— Нет, в самом деле!
— А я и не сомневаюсь. Просто приятно, с какой гордостью вы говорите о своем станке. Я ведь тоже люблю свою работу. Вот вам эти малютки, — она пересыпала крохотные болты из руки в руку, — кажутся, наверное, какой-то ерундой, чем-то несерьезным. А мне они дороги. И не потому, что я с ними вожусь вот уже лет пять. Мне хорошо известно их назначение. Вот без этого неприметного винтика-шпунтика остановится и ваш прекрасный станок. Не так ли?
— Без одного, может быть, и не остановится.
— Сразу не остановится, зато потом… И не спорьте. Вы думаете, я зря техникум кончала? Кстати, а вы собираетесь учиться?
— Какая сейчас учеба?
— Что вы закончили?
— Десятилетку. Готовился поступать в институт, а тут — война. Пошел в военкомат, как и все ребята, — не взяли. Осталось идти на завод.
— И нравится?
— Разве в этом дело?
— Ну да, конечно. Теперь об этом не думают. Что уж тут может нравиться? Тяжело всем, и ничего не поделаешь. А вот до войны, я вам скажу, на заводе мне нравилось. Какой у нас был коллектив! Какие культурные ребята работали! Дружные, веселые. Никогда не забудется это время.
Галина быстро отбирала одинаковые по размеру болты, бросала их в соседний ящик, и все это время Алексей нет-нет да и смотрел на красивое лицо Галины. Ну разве могла Настя сравниться с Галиной, такая неприметная, с бледным, отливающим синевой лицом, на котором, словно пуговка, прилепился курносый нос? И сразу стало стыдно за неожиданно пришедшую мысль. Алексей даже смотреть на Галину перестал.
