Вот и новая заготовка вместе со столом готова двинуться к острозубой фрезе. Она уже набирает обороты: колено сделало свое дело, коснулось кнопки. Станок ожил, загудел мотор. Под ладонями упруго дрожат рычаги. Переключение — и сыплются серебристые брызги металла…
Деталь за деталью — эти большие, в полтора обхвата, колеса с поблескивающими гранями стыков, — перекочевывают из одной пирамиды в другую. А думы невеселые — вспомнил снова о Зубове. «Как он мог дойти до такого? Ведь неплохим казался парнем, свойским, заботливым. И улыбка добрая, располагающая. И на фронт хотел уйти, заявления в военкомат писал, очереди там выстаивал. А кому он нужен на фронте такой, подлый?..»
Лучше думать о мамином дне рождения. Наверное, пришла уже тетя Муся, давняя, еще с детских лет, подруга мамы. Дядя Эдик, старший брат мамы, наверное, принес с кухни самовар. Мама разливает по чашкам чай. Не будет на дне рождения только отчима. Бедный отчим… Ему опять крупно не повезло. Так считает он сам. Вместо фронта его мобилизовали в трудовую армию. А он мог бы вполне командовать батареей. Отчиму не везет всю жизнь.
Сначала Алексей этого не понимал, как многого не понимают дети в малом возрасте. Нельзя сказать, что они ничего не видят. Нет, видят и примечают все, а вот осмысливают увиденное потом, когда повзрослеет их ум. Да и относились они с братом Владимиром к отчиму равнодушно. Все было взаимно. Они жили своей жизнью, отчим — своей. Мостиком между ними была мама. Она умела жить в том и другом мире, соединяла их как могла.
Не везло отчиму с самого детства, точнее, с рождения. Родился он в семье сельского священника, и это определило его судьбу. Пристрастие к вере тут ни при чем. В бога отчим не верил. Другое дело — с выбором места в жизни. Институт ему закончить не удалось, хотя он считал себя прирожденным кораблестроителем и способностями к учению обладал большими.
Учебу в Петроградском технологическом он начал еще до первой мировой войны. После второго курса его мобилизовали. Попал он в артиллерийскую часть восьмой армии Брусилова и летом 1916 года участвовал в прорыве австро-германского фронта. Здесь он и получил контузию, от которой, однако, скоро оправился.
В октябрьские дни семнадцатого года отчим уже был в числе революционно настроенных солдат в Петрограде и, если верить ему, нес патрульную службу у Смольного. Потом воевал в Красной Армии на Восточном фронте, но недолго.
Учебу в институте отчиму продолжить не удалось. С тех пор и работал он в судоремонтных мастерских, вплоть до начала войны. Здесь же, в давние теперь годы, познакомился с отцом Алексея — слесарем высокой квалификации, который в городе был больше известен как талантливый самодеятельный художник. Отец вскоре уехал в Ленинград, поступил в Репинский институт да так и остался там, со временем обзаведясь новой семьей.
