Дробин повернулся спиной, в нервном железном замке сцепил узловатые кисти рук. Прошагал до последнего штабеля деталей, вернулся и, не сказав ни слова, так же стремительно, как и появился, склонив лобастую голову, ушел от станка.
Чуднов и Круглов посмотрели на Устинова. Устинов протянул руку к детали, которая громоздилась на самом верху штабеля. Его длинные худые пальцы ощупали расточенное отверстие. Затем он вытянул из бокового кармана спецовки альбом технологических чертежей в замызганной мягкой обложке, распрямил его и перелистал несколько страниц.
— Припуск, припуск, — проговорил он чуть слышно скрипучим, нетвердым голосом. — Припуск использован с лихвой. Да-а… А вы представляете себе эту штуковину? — спросил он Круглова, покрутив пальцем вокруг овального отверстия под канал маслоотстойника.
— В общих чертах…
— А иногда необходимо представлять совершенно отчетливо. Мне кажется, технология могла бы быть и несколько иной… Да-а. И в этом ином варианте детали могли бы быть… Впрочем, не мы конструкторы и не мы определяющие технологи. В данном случае мы — исполнители. Всего лишь. Не будем гадать, товарищи. Без комиссии при начальнике ОТК завода не обойтись.
Устинов сложил вдвое альбом, засунул его в карман спецовки и только теперь пристально посмотрел на сникшего Алексея.
— А сколько, любопытно знать, вам лет? Шестнадцать, семнадцать? — Добрая, снисходительная улыбка едва коснулась тонких губ Устинова и тут же исчезла. — Подвели вы нас, братец, что и говорить. Несмотря на все ваши способности, подвели. А ведь завод-то и без того лихорадит. Месячный план под угрозой. Да-а… Ну, посмотрим.
Устинов осмотрел все забракованные детали. Шедший вслед за ним мастер Круглов столкнулся с Алексеем и бросил на него полный презрения взгляд.
— Попомнишь ты у меня этот брак! Сгною на протравке, дубина стоеросова! Чтоб тебе провалиться на этом месте, недоделанный хлюпик!
Круглов и Устинов скрылись на задах линии карусельных станков. Алексей стал собираться домой и в это время увидел Альберта Борщова. На щеках его еще не растаял морозный румянец, весь вид сменщика говорил о внутреннем покое и приподнятом настроении.
— Говорят, ты тут оплошал? Как же так?
— Нониус сбился.
— Надо проверять. Я лично перед каждым заходом смотрю. Тише едешь — дальше будешь.
— А чего смотреть-то? Сам по себе не собьется.
— Сбился же. Сам говоришь.
— Ну ладно, — отрезал Алексей. — Станок в порядке. Деталей нет. До завтра.
