— Есть, — сказала мадам. — Как можно осуществить возвращение на территорию Рейха и кто поможет мне отвинтить от потолка мою люстру?
Оказалось, что улететь в Рейх можно только частным образом. Нанять гражданское торговое судно. Где его взять — не забота администрации.
— Идеальным вариантом для вас, мэм, было бы судно свободных торговцев с Феззана. Они постоянно курсируют между Империей и Альянсом. Но никто не может предсказать, когда появится на Изерлоне подобный корабль — и появится ли вообще.
А люстру, так и быть, отвинтили Левый и Правый. Мадам бегала вокруг них, лезла под руку с советами и опасениями и вскрикивала: "Осторожно, не разбейте подвески!"
— …Короче, мадам и часть девушек надеются на феззанцев. Сидят на ящике с люстрой и ждут попутного транспорта. А я ищу работу на станции. В родной Рейх мне как-то неохота. — Аннелиза задумчиво оглядела огрызок, оставшийся от яблока. — Как тут на огородах, ничего?
В начале июня прибыли корабли Альянса. Явилась новая военная администрация, приведя за собой караван транспортных судов. Предстояла высылка военнопленных — их ждали охраняемые поселения на одной из окраинных недавно колонизированных планет. Уезжали гражданские, изъявившие желание покинуть крепость. Уходил на Хайнессен 13-й флот.
Отбытие было назначено на восьмое июня, а шестого Мари передали сообщение. Встречи с ней искал заключенный изерлонской тюрьмы, капитан рейхсфлота Фердинанд фон Шеллерман.
Батюшки, Ферди. Она и думать забыла… А попрощаться действительно надо. Все-таки что-то связывало их тогда — что-то теплое.
Часовой на входе проверил пропуск и открыл двери. Немолодой хмурый военный вел ее долгими коридорами — и наконец она оказалась в комнате без окон, с потрескивающей лампой под потолком, ее резкий свет время от времени вздрагивал. Загремело железо, скрипнули петли, и в комнату ввели Ферди в помятом мундире, в наручниках. Часовой встал у дверей.
— В вашем распоряжении час, — сказал он скучающим голосом.
И уставился в потолок, будто ему совершенно не мешала эта отвратительная мигающая лампа.
Фердинанд смотрел на Марию Сюзанну с нежностью, которой она не помнила в нем прежде. Она стояла перед ним, одергивая зачем-то серую форменную куртку с эмблемой на рукаве. Ей было ужасно неловко. Надо было все-таки надеть платье.
— Вижу, тебя пристроили к делу, — выдохнул он наконец, в голосе его прозвучало отвращение и жалость. — Чем тебя заставили заниматься эти люди, Мариэтта?
