Они о чем-то говорили, он спрашивал — она отвечала, но ни единого слова не отложилось в ее затуманенном мозгу. Кроме имени. Его звали Райнер.
Наверное, он пришел, когда она уже танцевала — иначе бы она заметила. И конечно, он ее не узнал — он видел ее лишь мельком, и ему тогда было совсем не до девиц. Он крепость завоевывал. Так что он пригласил танцевать совершенно незнакомую девушку, просто потому, что надо же было кого-то пригласить. Только бы не заметил, в каком она смятении. Только бы не узнал! Она, наверное, умерла бы от стыда.
Музыка кончилась, он еще мгновение держал ее в объятиях, потом отступил, слегка поклонившись — от его манер повеяло империей. Мари машинально присела в ответ. Наваждение рассеивалось, но музыка зазвучала снова, а он еще не отошел от нее — может быть…
И тут мир лопнул, потому что прямо над ухом раздался веселый давно знакомый голос:
— Мари, привет, какими судьбами!
Неизвестно откуда взявшаяся Аннелиза схватила ее за руку и завертела, огладывая. И трещала, не переставая. И из ее треска сыпались на паркет, подскакивая, слова, которых бы вовек не слышать. "Райская птичка", мадам, девочки, клиенты… Краем глаза она заметила, как смутился Райнер.
Теперь он знает, кто я на самом деле.
Хотелось пойти и удавиться.
И она уже повернулась, чтобы убежать, но сильная рука перехватила ее.
— Подождите, — сказал он. — Я хотел пригласить вас на следующий танец.
Теперь мелодия была быстрее, она унесла их далеко-далеко от так ничего и не понявшей Аннелизы, и Райнер шепнул в ухо:
— Забудьте. Теперь ведь все по-другому, правда?
Она ответила: "да", — и действительно, все стало по-другому. Она была никакая не Мариэтта, она даже не была Мари, она была мисс Беккер, красивая, юная и счастливая.
Засыпая уже под утро на своей койке в общежитии, она пробормотала:
— Великий Один, благослови бабушку Оливера Поплана.
А за опущенными веками уже ждала улыбка Райнера.
На следующий день Аннелиза разыскала подругу в общежитии. Вошла, плюхнулась на койку рядом с Мари и принялась болтать ногами, грызя большое зеленое яблоко.
— А у тебя тут ничего, простенько, но приятно, — вынесла она наконец вердикт.
— У меня тут замечательно, — серьезно ответила Мари. — Рассказывай, как живешь, что делаешь.
Аннелиза сморщила нос:
— Присматриваюсь. Бордель-то наш прикрыли, знаешь?
— Да уж… ты вчера сообщила. Во всеуслышание.
Подруга недоуменно подняла брови.
— А что?.. Так вот, как дело-то было!
Звонкий голосок, сочный хруст яблока, поток слов, остановить который так же невозможно, как атаку панцирной пехоты. Если Аннелиза решила поведать историю, она не уймется, пока не выложит все подробности. Мари вздохнула, понимая, что деваться некуда — хочешь, не хочешь, а выслушаешь.
