Радость мою постепенно вытесняла разраставшаяся грусть.
Я уже предчувствовал, что отчаяние лишь отодвинулось на время с прилетом этих странных землян.
Где-нибудь на дорогах юга, встретив машину с ленинградским номером, сигналишь, бывало, как оглашенный, и тот старается тоже. А тут… Они были не мои, чужие, я уже знал это, и только то, что я связывал с ними в своем воображении, еще удерживало меня рядом с ними. И потом: как бы там ни изменились Земля и ее люди, это все же была моя родная планета, и я хотел вернуться туда. У меня не было никаких сомнений: самая плохонькая Земля лучше самого хорошего, но чужого мира. Я найду песчаный уголок, поросший соснами, с проплешинами теплого белого мха, как у Медного озера за Черной речкой, и даже этого с меня хватит. Я трогал эластичный пластик на диване, нюхал искусственную кожу, которой был обтянут стол.
Первый пришел с Третьим, темнокожим, как тот представился - специалистом по живой природе. Принесли “дипломаткейс”, в котором с тщательной продуманностью вещи на экспорт помещались две бутылки, герметичные баночки с закусками, толстостенные стопки, все упаковано, словно влито, все гладить хочется, а не использовать.
Ну вот, наконец-то! В этом визите с “кейсом” было уже чтото земное.
Выпили. Я с радостью узнал коньяк, ел красную икру.
Переживания последних недель, видимо, сильно меня ослабили.
Быстро захмелевший, я все допытывался, на кой им черт эти дальние миры.
– Изучаем,- улыбался Третий.
– Зачем?
– Чтобы знать,- печатал Первый.
– А зачем их знать, провались они пропадом!…
– Знание - сила. Все данные вносятся в земную ЭВМ, - Первый был совершенно лишен чувства юмора.
– Короче говоря, вы ищете работу для вами же придуманных мааппк - усмехался я.- А зачем? Что, стали люди наконец больше ценить жизнь? Чаще встречать восходы, нюхать цветы, реже стали убивать друг друга? Ну, скажите мне! - Они злили меня своей неколебимой целенаправленностью, объяснимостью каждого своего намерения.- Если это так, то где ваши засушенные цветы, где фотографии близких, где хоть один привинченный пенек вместо кучи этих безродных кресел? Дорогие мои земляне…
Они переглянулись, и после небольшой паузы Первый произнес такое, от чего я сразу протрезвел:
– Люди давно уничтожили себя. На Земле остались машины и строения. Живет лишь человеческий разум в самоусовершенствующихся программах.
Строения и машины на пыльном шаре… Тоже… Доброжелательный разум роботов без человеческих недостатков и человеческой плоти. Ум без сердца. Лучше бы не было ничего.
