Вот наконец-то крутой мостик, перекинутый над безымянной речкой, доски которого из-за подтаявшего снега стали очень скользкими, остался позади, и бабушка выпускает руку внучки, позволяя ей нестись вперед. Словно желтогрудой птичке на трепещущих крылышках вспорхнуть к самому солнцу. Лерса тут же срывается на бег. Капюшон шубки сваливается на плечи, обнажая светло-соломенные волосы, заплетенные поутру в две косички, но уже успевшие растрепаться. Но Лерсе и этого кажется мало. Дорожка, уводящая от деревни в лес, выглядит слишком скучной, слишком обычной. И просто бежать по ней — уже мало. Лерса решает срезать, и с небольшого пригорка перепрыгивает на другой. Но овчинная шуба путается в ногах, и прыгнуть так широко, как хотелось, не получается, и Лерса проваливается в сугроб. На секунду кажется, что твердая корочка наста достаточно прочная, чтобы выдержать ее вес, но хрупкий ледок проламывается и левая нога девочки чуть не по колено уходит в рыхлый снег.
Бабушка охает, бежит к внучке, за руки вытягивает ее из сугроба, начинает отчищать налипший снег. А Лерса смеется, заливисто хохочет, так звонко, что позавидовала бы даже желтогрудая синичка. Ей не холодно, она ничуть не промокла. А смеется она потому, что представила лицо старшего брата, если бы пришлось рассказывать ему, как она потеряла в сугробе сапог, одолженный ей только этим утром! Но сапог удалось спасти, вот он снова на ноге, а значит можно бежать дальше!
Бабушка машет рукой, вновь позволяя внучке унестись по тропинке. Сегодня солнце светит так ярко, что ей и самой хочется улыбаться без причины, а шлепнуть хоть раз эту егозу у нее и в другие дни рука не подымалась. Как и отказать любимой внучке хоть в чем-то. Вот и сегодня Лерса увязалась в лес вместе с ней проверять ловушки, расставленные на зайцев пару дней назад. Вообще-то охотой в их семье промышлял ее сын, отец Лерсы, но сегодня тот был занят в доме, привечал нежданно пожаловавших гостей. Поэтому проверять ловушки пришлось идти им с Лерсой. Пожилая женщина следила по-старчески дальнозоркими глазами за мелькающей меж древесных стволов коричневой шубкой и светлой встрепанной головкой и уже представляла, каких пирогов напечет из жирной зайчатины — внуков порадовать и заезжих людей угостить.
Дорожка впереди плавно изгибалась, обегая пологий холм. Пожилая женщина знала, что где-то здесь, в небольшой лощинке, ее сын и установил первую ловушку. А Лерса как раз задержалась на повороте, пытаясь отломать от куста чем-то особенно приглянувшуюся ей ветку. Поэтому за холм бабушка и внучка повернули одновременно. Повернули, да так и замерли. Потому что шагах в тридцати от тропинки, возле необхватного ствола вековой сосны, стояла девушка.
