Музыка медленно приближалась, завораживая, захватывая слушателя целиком, и вдруг стихла где-то совсем рядом.
Юноша распахнул глаза и сел, всматриваясь в окружающие его тени...
Музыкант, сжимая в руке свою драгоценную флейту, стоял прямо перед ним. Белая рубашка с кружевами, темный костюм и плащ такой ослепительной, глубокой черноты, что в ней можно было утонуть. Казалось, попробуй коснуться ткани рукой и ничего не ощутишь, проваливаясь в бездну.
Юноша поспешно отвел взгляд и принялся изучать внешность незнакомца. Он оказался высок и идеально сложен. Длинные тонкие пальцы, очень бледная кожа, черты лица, в коих читались сила и утонченность, волосы, в которых запуталась ночь, и глаза -- большие и темные, сияющие. И Поэт готов был биться с каждым, кто посмеет утверждать, что они черные; скорее темно-серые... или даже серебряные.
Hезнакомец стоял неподвижно, но это не ввело юношу в заблуждение. Он чуял в этом нарочитом спокойствии готовность в любое мгновение начать действовать с невероятной быстротой и силой. Легкое, едва заметное движение, и плащ потек, бездна шевельнулась и задышала.
Завороженный поэт вздохнул и вновь поспешно отвел взгляд.
- Прости, я тебя разбудил, -- поэт явственно прочел на лице гостя сомнение, смешанное с раскаянием, и готовность уйти. Почему-то юноше этого совсем не хотелось. Поэтому он сел, освободив часть скамьи, и жестом пригласил незнакомца присесть рядом.
- Пустяки. Все равно, скоро рассвет, а, стало быть, меня погонят с насиженной лавки, -- он усмехнулся, с интересом поглядывая на нервного гостя. Кивнул на флейту. -- Должно быть, это вашу игру я слышал. Похоже на чудо, восхитительно, честное слово. Вы участвовали в конкурсе? И наверняка победили.
Гость замялся. Потом улыбнулся смущенной мягкой улыбкой.
- Hет. Я просто слушал... Hа самом деле я не музыкант. А флейта, -- он задумчиво покачал инструментом, по-прежнему зажатым в руке, -это так, для души.
- Что ж, тоже неплохо. Полезно даже.
- Угу, -- буркнул гость, внезапно погрустнев, и словно отстранился, закутавшись в покров одиночества.
- Вот и я не стал участвовать в конкурсе, -- поделился поэт, желая поддержать разговор.
- Почему?
- Эх, сударь. Мой друг был абсолютно прав. Кому захочется слушать о безумии и проклятии, тем более, если это касается создавшего их Бога?
Гость медленно кивнул и заколебался. Потом с робостью попросил:
- А... можно мне посмотреть вашу поэму? Ведь это поэма, не так ли?
