Эрнст задумчиво слушал рассказы Руперта о юности, о тетке из Берлина, на воспитание к которой на какое-то время отдал его отец. Мать была довольна: она всегда мечтала о том, чтобы Руперт жил спокойно, подальше от опасности, учился бы в реальной школе, а потом занялся бы изучением химии, которой очень увлекался. В то время Руперт два года занимался музыкой: еще дома отец учил его играть на виолончели. Но в 1936 году всему этому пришел конец. Леопольд Руст был брошен в тюрьму. Руперт, которому шел тогда семнадцатый год, был вынужден оставить школу и отказаться от занятий музыкой. Кровельщик Шюслер «из милости» взял к себе учеником сына социал-демократа; жена кровельщика была школьной подругой тетки Руперта и замолвила за него словечко. Чтобы хоть как-то поддержать мать, оставшуюся без средств и вынужденную работать белошвейкой, сын нанялся разносить по утрам газеты.
Леопольд Руст знал с самого начала, что будет как бельмо на глазу новым властителям города, бургомистром которого он когда-то был. Арест не был для него неожиданностью. Как только боль от разлуки с отцом несколько поутихла, появилась и крепко засела в голове мысль о том, что отец находится не где-нибудь, а в концлагере. К кровельщику Шюслеру часто заходили приятели, они-то и постарались дать Руперту несколько «полезных» советов.
— Если хочешь помочь своему отцу, ты должен прийти к нам и на деле доказать, что можешь выполнить свой национальный долг, — говорили они ему. И год спустя командир роты, в которую попал Руперт, заявил:
— Если окажешься верным солдатом фюрера, сможешь увидеться с отцом!
Руперт поверил этим словам, очень старался, заслужил сначала Железный крест второго класса, затем унтер-офицерские погоны, а потом и Железный крест первого класса. Не успеет растаять снег, обещали ему, как он получит звание фельдфебеля. Но сколько еще повышений и наград должен он заслужить, чтобы наконец исполнилась его заветная мечта? Да и верил ли он еще в ее исполнение? Серьезно, кажется, не верил никогда. Сейчас он даже удивился своей прежней наивности: «Можно ли доверять правительству, которое заключило в тюрьму отца?..»
Руст сильно затопал ногами, стряхивая с сапог тающий снег, будто хотел этим стряхнуть и тяжелые мысли, навеянные воспоминаниями.
Было холодно. Ветер нес колючие снежинки, и они больно вонзались в лицо.
Руст посмотрел туда, где скрылся раненый неизвестный. «Не слишком ли долго я колебался? — мысленно спросил он себя. — Или мне действительно не хватает мужества?»
