С улыбкой она растопила пальцем корочку льда на стекле, а в середине сверкающего ледяного цветка написала большое «Т». Словно человек, раскинувший руки, поднялось оно над ледяными цветами. Да, она не ошиблась, приняв Торстена за хорошего человека. И если раньше она не была уверена, то теперь знала точно: он любит ее.
По улице, на которой жила Рая, проходили вооруженные гитлеровские солдаты в касках, проносились мотоциклы, тарахтели грузовики и легковые машины. Гитлеровцы один за другим оцепливали и обыскивали все дома на улице. Но ее дома, на двери которого висела записка с печатью и подписью военного коменданта города, никто не трогал. Ледяной рисунок на стекле, похожий на фигурку человечка с раскинутыми руками, покрылся молочным туманом, и в голову Раисы робко прокралась мысль о том, что же будет дальше. Что будет, когда Торстен узнает, что раненый все еще находится в ее доме? Выдержит ли его любовь второе испытание? Она просто не могла представить себя на его месте. То, что он не верит в свое дело, она поняла из его разговора с Фундингером, но, может быть, его решение, принятое с приездом мотоциклистов, было все-таки слишком поспешным?
Тень скользнула по лицу Раисы. Опасность еще не миновала. «Как только Фундингер немного оправится, его надо будет спрятать куда-нибудь в другое место», — решила она. Слегка дрожали оконные стекла. Издалека доносились артиллерийские раскаты.
* * *
Фундингер лежал в темном погребе на куче соломы и прислушивался к отголоскам недалекого фронта: шуму моторов, лязгу оружия и крикам. Если его здесь найдут, то в первую очередь поплатятся его спасители. Он крепко стиснул зубы и вытянулся во весь рост. Все тело мгновенно покрылось липким потом. Вдруг крышка люка над его головой откинулась. По лестнице проворно спустилась Раиса.
— Ты с ума сошел! Сейчас же ложись!
— Мое обмундирование, — выдавил из себя Фундингер, — где оно? — Здоровая рука, на которую он опирался, заметно дрожала.
Раиса в растерянности остановилась возле него.
— Будь же благоразумным, — проговорила она мягко, — ты же еще не можешь встать…
Фундингер отрицательно покачал головой:
— Я разумнее, чем ты думаешь. Именно поэтому я и хочу отсюда уйти.
— Но куда ты сейчас, да еще среди бела дня?
— Я должен уйти, — упрямо повторял он. — Там я буду подвергаться не большей опасности, чем здесь. А потом… Если меня схватят здесь, вы обе, ты и твоя мать, погибли.
— Сюда никто не придет, товарищ. — Раиса отерла пот с лица раненого, как будто сейчас это было самое важное. Она прекрасно понимала, что его опасения справедливы. Но другого выхода у нее не было, и если все, на что она осмелилась прошлой ночью, не пропало впустую, то он мог и должен был остаться в погребе до вечера.
