— Он ведь не делает ничего плохого, — сказала она проникновенно. — Разве тебе не хочется мира?
Фехнер повернулся к ней. Он вдруг понял: эта девушка так любит свою родину, что берет этого красного немца под свою защиту. «Боже мой, но ведь это равносильно самоубийству…»
— Да знаете ли вы, кто вы такой в моих глазах?! — в бешенстве выкрикнул он Фундингеру. — Вы!.. — Он с такой силой сжал солдатскую книжку в руке, что она превратилась в бесформенный комок бумаги.
Перед домом заскрипели тормоза автомобиля. Раиса решительным движением вытеснила обер-лейтенанта из комнаты и, выйдя следом за ним, закрыла дверь.
— Как ты поступишь? — спросила она. — Что тебе подсказывает совесть?
Фехнер устало опустился на стул и потер ладонями виски. «Черт возьми, что же делать? Если приехал кто-нибудь из комендатуры или с батареи… Для дезертиров только один путь! А приказ есть приказ, будь все это проклято! Мне на размышление нужно не менее двадцати четырех часов. Но за это время Раису и этого парня могут…» Как ни старался он привести в порядок свои мысли и принять какое-нибудь решение — ничего не удавалось. Он знал только одно: с Раей ничего не должно случиться! Ни в коем случае!
Раиса внимательно следила, как меняется его лицо.
— Что же ты решил делать? — спросила она еще раз.
В этот момент входная дверь распахнулась. Вошел солдат, вытянулся и, щелкнув каблуками, доложил:
— Герр обер-лейтенант! По вашему приказанию явился!..
Фехнер не сразу сообразил, что перед ним его собственный шофер. А когда понял, то коротко бросил:
— Иду. Подожди меня в машине.
Он поднялся. В голове стоял какой-то шум.
Как только солдат вышел из дома, Раиса снова подошла к Фехнеру. В ее широко раскрытых глазах, устремленных на офицера, застыл все тот же вопрос.
— Я вернусь завтра вечером. До этого времени он должен исчезнуть из дома, — сдавленным голосом произнес Фехнер.
Она обняла его за шею. Фехнер робко провел ладонью по ее волосам.
«Как я мог сомневаться в ее любви?» — подумал он.
Выбежав из дома и поскользнувшись на ступеньках, он разразился таким потоком проклятий, какого Рая никогда не ожидала от него услышать. Через минуту машина уже отъехала, а она все стояла посреди комнаты, потрясенная, хотя и испытывала чувство невыразимого облегчения.
