— Кроме деда Пачу этого никто не мог сделать. Даже Роаль, — заметил иронично племянник.
— Дед Пачу — крутой! — поддержали его приятели, гомоня и хлопая перепончатыми крыльями.
— Он первым грибы начал есть.
— Крыс пасти и доить.
— Срамные песни петь.
— Лопухом подтираться.
— С Богом на пальцах разговаривать…
— Уймитесь, подлые! — взревел Татай и косточки жаб захрустели в его могучих лапах. — А то живо этих бестий короную без утренней дойки…
Жалея земноводных, остроухие притихли. Бородавочник вытолкнул свою телегу из придорожной канавы снова на тракт:
— Короче, дед Пачу, с подачи Великого Роаля, открыл в небесах цветной телевизор. По 99 каналу как раз показывали новости. Новости — это когда одна или несколько голых женщин катаются верхом на мерзотах и откалывают разные штуки. В тот раз нам объяснили, как и зачем доить жаб…
И тут бородавочник умолк и стал изо всех сил натирать свое бугристое шерстистое тело несчастными жабами. В один миг на грудях, лопатках, плечах, животе чудища выступили жирные капли серо-белого цвета. Капли издавали ни с чем не сравнимый, терпкий, пьянящий запах. Остроухие моментально смикитили что к чему и снялись со своих мест. Они планировали вокруг Татая на своих перепончатых крыльях и норовили длинными узкими языками слизнуть и засосать к себе в утробу хотя бы капельку жабьего молока. Это удавалось им с трудом. В глинобитной хижине было тесно, и лизунчики здорово мешали друг другу. Тем временем дядя Наяпа перешел к натиранию жабами собственной головы. Это привело к интересным последствиям.
Наяп первый заметил, как надулась голова бородавочника и крикнул приятелям:
— Человечину, человечину давайте! Надо ему маковку намазать пока не лопнула…
Лизуны заметались по комнате в поисках горшка с человечиной. Но нигде его не было. Одни черепки то там, то сям попадались вперемешку с увядшими кувшинками.
— А что мерзот ночью жрал? — остановил их поиски Татай сакраментальным вопросом. — Не будет вам нового мира! — вынес он безнадежным искателям приговор.
И захохотал как перед сеансом у таксидермиста.
Остроухие отпрянули испугано и сию секунду из треснувшей маковки головы бородавочника забил фонтан из жабьего молока. Все только рты поразевали.
Первым нашелся Наяп.
— Соседи! Соседи! — закричал он истошно и взмыл вверх, пробивая соломенную крышу хижины и вырываясь на уже светлый от восходящего солнца простор, — Радость, соседи! У дяди Татая фонтан жабьего молока забил!
Приятели Наяпа стали ему вторить и шум стал невообразимый. Крышу с хижины напрочь снесло. Со всех концов Деревни Духов бежали соседи с ведрами, банками, кадушками, бочками и прочими емкостями. Некоторые, особенно рачительные, тащили ванны, выломав их из собственных санузлов. Самые бедные, убогие, сирые, старые и малые, и те спешили, хоть в подоле, хоть в горсти унести немного живительной влаги, потому что проспали жабий потоп по обыкновению, пялясь в телевизоры и посасывая дешевое пойло, а кувшинки, что ж, подсушить их, да потом подушки ими и тюфяки набивать. Будет на что в сезон дачников положить…
