«Погоди, почтенный Пем, погоди… Скажи лучше, он тебе никого не напоминает?»
Жаль, что нельзя увидеть человека, на которого обратил внимание Карсидар. Да кто ж это такой, в конце концов?! И почему он безропотно позволяет рассматривать себя? А может, это и не человек вовсе, а так, живое существо…
«Пошли лучше», – повторил Пеменхат.
«Э, нет, почтенный! Скажи сначала, на кого он похож…»
«На герцога Слюжского! – ляпнул старик и, неприлично громко захохотав, добавил тише: – Пошли спать».
«Брось свои дурацкие шуточки, – Карсидар начал было злиться, но неожиданно загорелся вновь: – А ты вот так стань и смотри вон туда… Глаза-то, глаза! Жаль только, он с бородкой и усиками. А заслони бороду, тогда и увидишь… Нет, несомненно похож!»
«На кого?»
«Сам не пойму. Но на кого-то знакомого. И нос… Смотри, какой нос!»
«Клянусь всеми богами, встретились бы мы в драке, я б ему и нос откромсал, и уши только за то, что не могу прямо сейчас лечь в постель, будь он хоть сам король Орфетанский! Идём же, чёрт тебя подери!»
Наконец Карсидар догадался обратиться к сопровождающему слуге (или к одному из них):
«Эй, скажи, чей это портрет?»
Ага, вот оно что! Читрадрива вспомнил, что коридоры замка сплошь увешаны фамильными портретами. Люжтен ценил диковинки во всех проявлениях жизни, а полное собрание изображений князей Люжтенских с кучей родственников – тоже своего рода драгоценность. Но кто… вернее, чей портрет привлёк столь пристальное внимание Карсидара?
«Это двоюродный дед нашего светлейшего князя, – сказал слуга. – Был он старшим в роду, да умер бездетным, и после него княжество перешло к сыну его младшего брата, отцу ныне здравствующего светлейшего…»
«Ага, родственник, значит… А ты, почтенный Пем, посмотри ещё внимательней! Ну же! Вот сюда… Так… Видишь?»
«Я вижу одно: этот господин похож на ныне здравствующего светлейшего князя, который наверняка предоставил нам удобные спальни, – как можно более учтиво ответил Пеменхат. – И видеть его ты мог либо сегодня на конюшне, либо только что за столом».
Читрадрива почувствовал досаду Карсидара и какое-то разочарование.
«Ладно уж, пошли», – неохотно промолвил Карсидар.
И через некоторое время:
«А всё же жаль, что ты ничего не высмотрел. Очень жаль».
Остаток пути проделали молча, лишь под конец Пеменхат пожаловался:
«Чего-то опять рёбра заныли. Поел я плотно, что ли… Ничего, отосплюсь вот, отлежусь… А хоть бы и отсижусь… Садик у князя замечательный, мне бы такой! Но – бродячая жизнь… Трактир мой и то спалили… Эх!!!»
