Черная птица | страница 2
Пока мы танцевали, я болтал без умолку, в основном, всякую ерунду — про друзей, про свой мотоцикл. Она потрясающе умела слушать. Не просто слушать — она внимала, как никто другой. Девчонки обычно любят поговорить про себя любимых, а она вдруг принялась расспрашивать меня про мотоцикл. И такие странные вопросы задавала — а что такое сцепление, трансмиссия? Ну кто, скажите, кто не знает, что такое сцепление? Я объяснил, но она, кажется, не совсем поняла.
Короче, мы ушли с этой дискотеки, где грохот музыки мешал разговаривать, и гуляли по улицам почти до самого утра. И я, наконец-то, решился спросить:
— А почему ты в интернате живешь? Что у тебя за спецшкола такая?
Она посмотрела на меня так испуганно, что я поспешил добавить:
— Мне просто Наташка рассказала… Нет, если не хочешь, не говори.
Тут нам встретились мои знакомые ребята, и я отвлекся поздороваться, отошел. А она все это время, похоже, обдумывала, что ответить. И когда я вернулся к ней, сказала:
— Школа как школа, просто мы там немного изучаем разные предметы по интересам, по способностям. Астрологию, нетрадиционную медицину…
Софья снова умолкла, и я решил, что она боится выглядеть в моих глазах той самой "двинутой".
— Здорово! Если заболею, вылечишь без таблеток?
Я сказал это просто, чтобы разрядить обстановку. А она ответила неожиданно серьезно:
— Вылечу. И гораздо быстрее таблеток.
Тут я понял, что она совершенно не стыдится своего интерната, даже гордится им.
И, памятуя об ее испуге, пообещал ни о чем больше не расспрашивать.
Следующая неделя имела все шансы стать незабываемой. Мы с Софьей встречались почти каждый вечер. Катались на мотоцикле… Она сказала, что в детстве видела их только издали, а в интернате вообще нет никакой техники. Никогда не забуду, как она впервые села позади меня, испуганно вцепившись в мою футболку, когда взревел мотор. А как садилась! Была в джинсах, но машинально схватила руками пустоту, словно подбирая длинный, широкий подол. Помнится, я тогда еще подумал, что в интернате их, наверное, заставляют носить какие-нибудь бесформенные балахоны — уж очень было похоже.
Сначала я ехал потихоньку, ощущая, как Софьины пальчики постепенно расслабляются.
А потом она обняла меня и положила голову мне на плечо. Я от радости дал по газам, мотоцикл рванул, Софья охнула и прижалась крепче. Но уже через минуту, когда мы разогнались по ровной трассе, она неожиданно села ровно, расцепила руки и раскинула их в стороны, воскликнув: