Но баталер Пален был отнюдь не уверен, что о гибели "Пересвета" забудут раз и навсегда, что следствие не возобновится... Лучший способ обороны - нападение. А лучшим объектом для такого нападения был бывший старший офицер "Пересвета" Домерщиков, человек с биографией весьма сложной. Палену удалось его оклеветать и на несколько лет отвести от себя какие-либо подозрения. Но оставался еще этот матрос-охотник, не просто очевидец, а член бывшей следственной комиссии. Он-то больше чем кто-либо тревожил Палена, так как продолжал расспрашивать пересветовцев об обстоятельствах гибели крейсера, собирался писать книгу об этом и был убежденным приверженцем версии умышленного взрыва.
Если убрать Домерщикова оказалось довольно легко, то Людевиг, с его кристально чистым матросским прошлым, оставался неуязвим. Не это ли обстоятельство заставило Палена "пропасть без вести" в сорок втором? Быть может, оно сопутствовало желанию вырваться из блокадного кольца, еще раз спасти свою жизнь, как это ему удалось в Порт-Саиде. Как-никак, а он, фольксдойче, мог рассчитывать на особое к себе отношение, даже если немецкая разведка и забыла о той услуге, которую он оказал ей в шестнадцатом году. А если не забыла?
Среди новых документов, которые отыскала Ольга Николаевна к моему приходу, я обнаружил любопытную бумагу - удостоверение, датированное августом 1917 года: "Дано сие
Н.Ю. Людевигу в том, что он уволен от военной службы как неправильно призванный из запаса, так как означенного срока службы (1889 г.) ратники во флот не призывались".
Значит, страховой агент действительно сам выбрал себе судьбу, "ступив на зыбкое лоно морей", уйдя в гибельный рейс "Пересвета", будто нарочно, за тем, чтобы пролить потом свет на тайну взрыва корабля.
СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. Этот снимок сделан за год-два до гибели Людевига. Немолодой, тертый жизнью человек в черном пальто. Подзапущенная борода. На голове форменный картуз с "крабом" морского яхт-клуба. Под навесом широкого кожаного козырька поблескивают металлические - грибоедовские - очечки. Глаза сквозь стекла смотрят чуть грустно, прямо и строго.
Старый яхтенный капитан, "яхтенный адмирал", как зовут его в шутку друзья, мастер спорта, конструктор деревянного судостроения, Дон Кихот-ветроход...
"Вам мало было самим заниматься парусным спортом. Вы готовы были приобщить к нему весь мир", - писали друзья в почетном адресе по случаю 25-летия спортивной деятельности Людевига.
