Затаившись под потолком камеры, Киммерион боялся даже дышать. Сейчас стражник должен был привести пищу, и оставалось только надеяться, что он будет один. В противном случае шансы на тихий, а главное – удачный побег резко падали.
Он долгие двадцать лет ждал этого дня. Сегодня тот, кто контролировал почти каждый вздох узника, наконец покинул здание главного штаба Тринадцатого департамента, и у Кима появился хоть и призрачный, но все же шанс на спасение.
Заскрипела решетка, открывая люк в потолке. На пол камеры рухнул человек со связанными за спиной руками, на миг мелькнуло лицо стражника.
Облекшись плотью, Киммерион резко выбросил руки вперед, вцепляясь ему в горло. Лишь бы не крикнул!
Крикнуть стражник не успел.
Оба рухнули на пол, прямо на связанного. Киммерион покрепче придушил невезучего стражника, вскочил и посмотрел на потолок. Слава Дианари, решетка захлопнулась тихо.
Киммерион шагнул к связанному, приложил длинные пальцы к шее – к счастью, жив, хоть и без сознания. Из-под тонких, бледных губ выдвинулись острые дюймовые клыки и жадно впились в яремную вену жертвы.
Покончив с пищей, Киммерион поднял полузадушенного стражника, присмотрелся к нему и удовлетворенно рассмеялся. Тот тоже был вампиром, хотя и много слабее своего узника, во власти которого неожиданно оказался.
Через мгновение клыки Киммериона лишили его краденой жизни. В камере остался сытый вампир, полный сил, и два обескровленных тела.
Киммерион уложил стражника на свою койку, укрыл одеялом с головой и отошел полюбоваться. Картина получилась вполне естественная – узник выпил свою жертву и, сытый, завалился спать. Вполне вписывается в рамки поведения вампира, которые он демонстрировал страже последние три месяца.
Первая часть плана была реализована безупречно, но нужно было еще как-то выбраться из подвалов Тринадцатого департамента, не привлекая к себе внимания.
Вновь обратившись в туман, Киммерион просочился сквозь решетку. В коридоре никого не было. Поднявшись под потолок, вампир полетел прочь от камеры, в которой провел отнюдь не лучшие двадцать с чем-то лет жизни.
Из подвалов он выбрался на удивление легко и только тут понял, что же не предусмотрел в своем почти идеальном плане побега. Если на улице сейчас день, то ему конец. Впрочем, лучше сгореть на солнце, чем заживо гнить в тюрьме, с решимостью фаталиста подумал Киммерион.
