— Что, головка болит?
— Ужасно! — «А ведь правда болит!» — думает Бетти Джейн. Ей хочется пожаловаться матери и на схватки в животе.
Руби Кросс долго всматривается в лицо дочери. Как пробить эту стену, возникшую между ними? И вдруг она чувствует себя старой и усталой. Ветерок надувает розовые шторы на окнах, ласкает разгоряченные щеки. Руби встает и подходит к зеркалу, потом возвращается к кровати. Что это с ней случилось за последнее время: нервничает, волнуется из-за каждого пустяка! Пожалуй, лучше оставить на время этот разговор. Нет, нельзя, — а вдруг что-нибудь серьезное? А вдруг? Руби подозрительно осматривает девочку — ее платье, ноги, лицо, отмечает растрепанные волосы и опухшие глаза. Руби тяжело, прерывисто дышит, фантазия разыгралась без удержу — мысли мчатся, как лошади на скачках. Она видит перед собой Робби — только не мальчика, а взрослого, плечистого гиганта, огромного, черного, взлохмаченного и страшного; уродливого, обезьяноподобного слугу, взбесившегося и очень опасного.
— Дорогая моя, что он с тобой сделал? Что?
В широко раскрытых голубых глазах девочки недоумение и страх.
— Кто, мама? О ком ты говоришь? — Она держится руками за живот и хочет сказать, что у нее боли.
— Он, этот негр! — Мать нагибается, поднимает платье девочки, стягивает штанишки и, заметив на них пятнышко, чуть не падает в обморок. В висках начинает стучать, сердце бьется толчками. — Что с тобой было? Куда он побежал? Я… я виновата, я пустила в дом этого черного мерзавца!
Бетти Джейн оглядывает себя, потом смотрит на мать.
— Да никто мне ничего не сделал! Ты же знаешь, мама, что это. Так бывает каждый месяц!
Руби Кросс ловит ртом воздух. В невинных глазах дочери она читает ужас, ненависть и презрение. Ей стыдно, она понимает, что сделала глупость. Выдала себя с головой, обнажила свои нечистые мысли. Во рту у нее сразу появляется горечь.
— Прости меня, моя крошка! — Она обнимает девочку и чувствует, что та брезгливо дрожит. В этот миг Руби Кросс ненавидит и себя, и мужа, и красивого чернокожего мальчика, и белокурую дочку, и этот Юг, и то, что называют здесь честью южанки, и все, все на свете. — Прости меня, Бетти Джейн, прости, моя крошка! Мне очень, очень…
Но девочка вырывается из ее объятий, распахивает дверь и стремглав несется вниз по лестнице.
Он шел по Мидл-авеню, подкидывая ногой камешек. Половина четвертого, жара такая, хоть все на себе выжми, на улицах пыль столбом. Надо поскорее попасть к Кроссам, к Бетти Джейн, быстренько управиться с работой и бегом на бейсбол — миля в минуту. Только бы поспеть на игру, без него ребята не обойдутся. С Бетти Джейн он не виделся уже бог знает сколько времени, лишь изредка, между делом перехватит тайком ее взгляд. Она избегает его. Ну и пусть, очень хорошо, ему-то все равно, даже если он ее никогда больше не увидит.
